Героический эпос народов СССР. Том второй

Он веревкой толстой связан —
Тонкую бы разорвал он.
Обернулся к Парсадану
И свирепо зарычал он:
"Если я на волю вырвусь,
Как уйдешь ты от Арсена?
Перебью твоих баранов,
В поле хлеб сожгу и сено!
Как свинью, тебя зарежу,
Крест и миро не уважу!"

К губернаторскому дому
Подвела Арсена стража.
Вышел на балкон начальник,
На Арсена зорко глянул.
Зуботычин и пощечин
Надавал он Парсадану.
"Ты кого ловил, мерзавец?
За наградою погнался?
Он в лесу, беглец голодный,
За деревьями скрывался!"

И прогнали Парсадана,
Ничего ему не дали,
Пусть отцу его воздастся
За Арсеновы печали!

"Наградят, — предатель думал,
И чинами и деньгами!.. "
Наградили Парсадана
И толчками и пинками.
Очень был сердит начальник,
Но Арсена пожалел он:
"Экий парень был дородный,
Только очень похудел он…
О тебе я много слышал.
Что ж, Арсена, ты наделал?"
"Обо мне, начальник, ложно
Слава пущена дурная!
Правда: я бежал от горя
И скитался голодая,
Все, что взял я у богатых,
Роздал тем, кто обездолен…
В том вина моя. Судите,
Как хотите, ваша воля!"
Тут Арсена развязали,
В кандалы его забили
И в темнице Нарикала,
В одиночку посадили.
Семь недель, семь дней Арсену
В заточении держали,
Бороду наполовину
Перед ссылкой обкорнали.
Молвил: "Кто меня помянет,
Если я в Сибири сгину?
Горе матери-старушке!
На кого ее покину?"

Умоляет офицеров:
У меня одно желанье, —
Ради счастья ваших близких
Облегчите мне страданья.
Перед ссылкою далекой
Дайте мне помыться в бане!"
И солдаты со штыками
Повели Арсена в баню.
Лишь один целковый жалкий
У него лежал в кармане,
Достает он тот целковый
И ведет солдат к духану.
"Эй, солдатикам голодным
Дайте водки по стакану!"
Тут сарадж и микитаны
Знаки подали друг другу,
Сразу поняли, какую
Оказать ему услугу.
Вместо водки тем конвойным
Ром в стаканы наливают.
Так перепились солдаты,
Что друг друга не признают.

Вот Арсена входит в баню,
Открывает двери мыльни.
Микитан догнал Арсену
И сует ему напильник.
"Господи! — сказал Арсена, —
Это ключ мне — на свободу!"
Подошел он к водоему
И проворно прыгнул в воду.
Стал распиливать оковы.
Хмель солдат одолевает,
Говорят: "Должно быть, ноги
Кирпичом он натирает".
Распилил Арсен оковы,
Перегнул, сломал и снял их.
Чтобы цепи не бренчали,
Он в передник замотал их.
Бросил в угол. "Тьфу! — промолвил. —
Будь он проклят, кто ковал их!"
Тут начальник входит в баню,
Он шинель свою снимает,
По привычке офицерской
На балконе оставляет.
Наш Арсен из бани вышел,
Натянул шинель чужую:
"Если впору одежонка,
В ней покамест похожу я".

Сапоги он надевает,
Шапку с птицей надевает,
Как начальник, выдя за дверь,
Подбоченясь, он шагает,
Грозно глянул на конвойных:
"Хабарда" и "стараница"!
На "краул" взяла команда,
В страхе в сторону теснится.
Вот как спасся он удачно
От цепей, тюрьмы и плена!

Важно он на площадь вышел;
Разбирает смех Арсену.
Крикнул: "Эй! Подать мне дрожки,
На каких всегда я езжу!
Да живей ты! А иначе
Лошадей твоих зарежу!"
Мигом дрожки подлетели.
И на тройке черногривой
По таможенной дороге
Ускакал Арсен счастливый.

За горой Кумысской встретил
Парня с тещею Арсена
И сказал: "Ко мне, скитальцу,
Милость божья неизменна!"
Молвил теще он учтиво:
"Вы, о мать, меня простите!
Беглый узник я. Прошу вас —
Вы коня мне уступите,
Чтобы я в пути далеком
До смерти не истомился!"

Слыша это, зять старухин
За кинжал свой ухватился.
"Прочь! Проваливай отсюда!
Ты бесстыдно и безбожно
На дороге царской грабишь:
Тут ума лишиться можно!"

Поглядел Арсена зверем
И сказал ему угрюмо:
"Прежде чем я раз ударю —
О душе своей подумай!"
Скажем, много слов не тратя, —
Драка длилась миг единый.
Очень был силен Арсена,
Он подмял того детину.

Раза два его ударил
И едва не выбил душу.
Женщина тогда вскричала:
"Пощади, Арсен! Послушай!
Сладких я спекла назуки,
Ты их скушай, бог с тобою.
И бери лошадку вместе
С переметною сумою!"

"Мать! Не проклинай Арсена,
Об одном я умоляю!"
И ответила старуха:
"Я тебя благословляю!
Ты, Арсен, берешь у сытых,
Отдаешь голодным людям.
Как такого бог обидит?
Как такого клясть мы будем?"
Чуть отъехал наш Арсена,
Запустил в хурджины руки.
Бурдючок в суме нашел он,
Сверху девять штук назуки,
А в другой суме довольно
Жареной домашней птицы,
И, коня в тени поставив,
Пировать Арсен садится.
Парня, ехавшего мимо,
Он радушно подзывает,
Два тумана парню дарит
И два слова поручает: