Антонио Дионис - Геракл

Песни Митрана были по-детски просты, но брали за душу потому, что говорили Алкмене о земле, которую она любила.

И в одну из душных ночей приснился царице сон, граничащий с явью. Привиделось Алкмене, что она дома, в Микенах, в своей опочивальне расчесывает волосы. Вошел Амфитрион, но в чужой, незнакомой одежде; короткий плащ, наброшенный на плечо, был расшит странными синими птицами с человеческой головой. Голову супруга украшал золотой обруч, массивный и тяжелый. Но более всего Алкмену поразил проницательный взгляд темных глаз, словно перед пришельцем была открыта вся суть вещей. Восхищение отразилось на лице супруга, когда Алкмена, уложив волосы в прическу, отложила черепаховый гребень. Амфитрион, словно узнавая, провел по волосам царицы, взвесив на ладони тяжелые косы.

— Любовь моя! — и голос был чужой, незнакомый. От звуков этого голоса эхо прошло по амфиладам комнат. — Алкмена…

Царица протянула руки навстречу супругу, даже во сне тоскуя, что встреча не могла быть правдой.

Тебе тяжело, царица?

Тяжело… — отозвалась женщина, вглядываясь в родные черты. Вот глубже стала складка на лбу. Новые морщинки пролегли у глаз супруга. — Как долго длится твой поход! — вздохнула Алкмена. — Видно, мы прогневали покровительницу брака и семейного очага Геру, что так тянется битва…

Не думай об этом! — оборвал Амфитрион, оглядываясь и прикрывая женщине ладонью рот.

Какой ты добрый, Амфитрион!

Я люблю тебя! — виновато ответил супруг, отступая во тьму.

Женщина медленно, повинуясь зову, двинулась следом, пока они чудом не очутились в белесом тумане, еле различимые.

Где мы? — серебристо рассмеялась Алкмена, нашаривая очертания плеча супруга.

На облаке, — прозвучал спокойный ответ. — Тебе страшно, Алкмена?

Женщина была скорее удивлена, чем напугана. Приключение казалось удивительным и прекрасным. Амфитрион протянул руку — его пальцы сильно сжали кисть царицы:

А теперь посмотри на небо, царица! Тебе надо привыкнуть к тому, что оно принадлежит тебе!

Но даже кощунственные слова в устах Амфитриона не показались Алкмене чем-то ужасным: ведь кто виноват за свои слова и поступки во сне. Но небо? Зачем ей привыкать к нему?

Алкмена выглядывала по утрам, определяя по небу, каким будет день. Любила ночной свет звезд. Но не понимала, что значит: привыкнуть к небу. Небеса существовали так же естественно, как земля, вода, воздух, нечто само собой разумеющееся. Разве что Алкмена вдруг стала б исполином и, вытянувшись, дотянулась до небесных высот Олимпа, чтобы сравняться с богами? Мысль позабавила, царица тихонько рассмеялась, счастливая, что сон, в котором рядом с ней ее возлюбленный, не кончается.

Вдруг удивительная легкость охватила женщину, словно она стала птичьим перышком и даже легче

Рядом парил Амфитрион.

Верь мне! — шепнул он, приблизив лицо.

И это тоже было смешно. Они вдвоем, вытянувшись горизонтально, плыли в воздушном потоке, словно в речной воде.

Что там внизу? — спросила Алкмена, разглядев темнеющие громады.

Это твоя родина, царица! Хочешь, опустимся ниже?

И вот уже они ощущают на теле теплое дыхание земли и даже свет в лачуге земледельца можно различить с высоты.

Алкмена чувствовала себя легкой, прозрачной, всесильной.

А звезды? Мы можем коснуться звезды?

Твои! — ответил летящий рядом мужчина.

И в самом деле звезды приблизились, становясь все крупнее и ярче. Казалось, это небесная красавица рае сыпала бусины своего ожерелья, протяни руку — и они твои! Но Алкмене хотелось уже большего. Она сама не отвечала за свои желания Но чуткий спутник предугадал, что нужно летящей во тьме земной богине И вот они на земле. Остро пахнет дурманом трав. Алкмена лежит на спине, запрокинув за голову руки.

Иди ко мне! — зовет она своего супруга

Амфитрион возникает рядом и опускается на колени перед распростертой царицей. Алкмена слышит его учащенное дыхание и сама дышит жадно и быстро, нащупывая в темноте лицо любимого поцелуями. Призрачно мелькали обнаженные руки. Дикие звери бежали с охотничьей тропы, заслышав рычание страсти двух тел А любовники всецело отдавались друг другу, позабыв обо всем Все жарче становилось дыхание, все искуснее и стремительней становились ласки Даже волосы, как живые, сплетались, соединяя любовников. Голова у царицы закружилась она словно падала вниз с огромной вы соты Но даже падение несло в себе наслаждение и радость.

И, очнувшись на своем ложе, разбуженная радостными криками во дворце царя Креонта и топотом множества ног, Алкмена недоуменно обшаривала еще не остывшую от тепла супруга постель. И еще более удивила весть, что принес нетерпеливый гонец: из похода, наконец, с победой и славой возвращался Амфитрион.