Омар Хайям - Другой Хайям

Поскольку наш Хранитель подобрал
все наши склонности и свойства,
не значит ли, что в заданный порядок
Он сам привносит неустройство?
– Зачем Он лучшие творенья разрушает? —
мы вопрошаем боязливо.
– В чем виноват какой-то глиняный кувшин?
В том, что поставлен криво?

Хотя огромным испытаньем
для нас окажется Последний Суд,
и грозный Судия, как говорят,
весьма горяч и крут,
бояться нет причин:
вердикт поручат огласить Добру,
оно же никогда не сопричастно Злу.

Когда по воле Божьей, наконец,
придет пора уйти поэту,
и все, чем я являюсь в здешнем мире,
четыре ветра разнесут по белу свету,
да будет слеплен из меня
вместительный кувшин,
чтоб вещество мое всецело пропиталось
букетом редких, драгоценных вин.

Когда судьба меня затопчет в землю вдруг
и отсечет надежды корень безвозвратно,
друзья мои, сойдитесь в тесный круг
и сделайте из праха моего простой кувшин
для влаги ароматной.

Вот наступил Шавваль [26],
что следует за Рамазаном.
Приветствуй месяц радости и лютни,
и благозвучных песнопений
на собранье званом!
Все бурдюки набухли от вина
и, громко булькая, кричат наперебой:
– Смотрите, вон носильщики идут
и нас на праздник заберут с собой!

Когда я смертью буду взят,
мой тленный труп вином омой
и под напевы пьяных песен
предай его земле сырой.
А если в Судный день со страху
захочешь повидать меня,
копай у входа в наш кабак —
там встречу я тебя.

Лелей меня вином,
пои меня его пьянящей сутью
из чаши золотой:
пускай рубиновым огнем
заполыхают щеки восковые.
Когда же я умру,
вина божественною влагой
мой бренный труп омой
и из лозы его родной
сплети носилки гробовые.

Какое наслажденье пить доброе вино!
Пусть этим ароматом нежным
пропахнет воздух над моей могилой.
Когда же мимо шагом безмятежным
пройдет вина ценитель рьяный,
он остановится, вдохнет —
и наземь свалится, мертвецки пьяный!

Когда-то, много лет тому назад,
тянулся я к молитвам и постам,
прельщенный славой благородной.
Могу поклясться, что душой свободной
я Богу предан был
и чтил обет священный!
Увы, в который раз
подверглась поруганью чистота!
Всего один глоток вина проникновенный
разрушил до конца
мой подвиг несравненный.

Пусть репутация моя
вином разрушена до основанья,
я от него не откажусь
вплоть до последнего дыханья,
хотя порой меня вопрос
до глубины души терзает:
«Что равноценное Вину
на деньги от его продажи
мой винодел приобретает?»

Увы мне!
Книга подвигов юнца прочитана до корки.
Ее не перелистывать мне снова.
Зеленые луга, раздевшись догола,
ждут – не дождутся снежного покрова.
А птицы юности веселою гурьбой,
смеясь и хохоча, все разом улетели:
стремительные дни в их обществе игривом
так незаметно замолчали вдруг,
когда свое отпели.

О, если б только мне найти
спокойное, уединенное местечко
и там предаться безмятежно сну!
О, если б только, наконец,
дорога эта завершилась наяву!
О, если б снова я расцвел,
как раннею весной цветок,
найдя в земных глубинах скрытых
какой-то тайный, неизведанный поток!

Когда б имел я власть
над этим Божьим миром,
я бы разрушил небеса до основанья
и новый парадиз воздвиг,
где души все
без всякого страданья
исполнили бы все свои желанья!

О смертная моя Луна!
Никто из здешних голосов
не скажет, что грядущее скрывает.
Прими как должное, что в чашах нет вина:
лучистый лунный свет их осушает.
Наступит ночь прекрасная, когда,
возможно, мир перевернет
твоя небесная сестра,
разыскивая нас во всех концах земли,
и глубоко вздохнет, когда узнает,
что мы уже ушли [27].