Леў Сапега: Статут Великого княжества Литовского 1588 года

Хто бы листы або печати наши и врядовые фальшовал, чим маеть быти каран.

Коли бы хто листы або печати наши фальшовал або накшталт руки нашое, так теж канцлера, подканцлерого и писаров наших дворных, земских, кгродских и подкоморских того паньства великого князства литовского листы альбо привилья якие змысливши подписовал, або хто бы теж печати наши и врядов наших собе рыл и у себе их ховал и их уживал, таковый с права за оказаньем явностью певною и доводом слушным ничим иным, только на горле огнем каран быти маеть. Ку тому естли бы теж хто печати и выписы врядовые переправовал, тестамэнты, записы, церокграфы, на долги листы, на заставы фальшовал або, отбираючи печати от листов ку другим прикладал ку помочи и ку пожитку собе а ку шкоде стороны своее противное, а то бы се на праве знашло и оказало, тот тую реч, о што тые листы идуть и о што за ними право ведеть, тратить и горлом предсе за то маеть быть каран. А хто бы листы фальшованые на якую реч набытую оказал, которые бы по чией смерти з именьем або ш чим кольвек до рук пришли, и за такими листы чого уживал або ещо доискивалсе, тот близший присягнути на том, иж такие листы по смерти тых, от которых се ему достали з именьем або которою кольвек речю досталися, и за тым то стороне почстивости и горлу шкодити не будеть. А о тую реч, о што право идеть, предсе можеть мовити и правом поступовати и ку листом мовити, естли будуть против праву, але не доткливе. А где бы хто присягнути на том не хотел, тогды яко именье и кождую реч, на што тые листы служать, тратит , так и сам горлом каран быти маеть.

О фальшованью монеты, о мынцах и о золотарох.

Теж хто бы монету нашу фалшовал, переправовал и обрезывал, так теж мынцары наши, которие золото, серебро и иншую матерею, належачую и прислухаючую ку мынцы, фальшовали бы, зливали и мешали ку пожитку своему а ку шкоде речи посполитое, а того бы се на них досветчоно, тые мают быти на горле огнем карани без милосердья. По тому ж и золотары, которие золото, серебро фальшуют и межы того мешають медь, цын або олов, а в том были бы дознани, тогды сами на горле огнем мають быть карани, а з их маетности тому, кому шкоду учинили, маеть быть плачоно. Вед же работа тая и матерея, без которое бы тое ремесло их справовано быти не могло, подлуг звыклости ее то фальшом розумено быти не маеть.

Не маеть нихто ни за кого терпети, только кождый сам за себе.

Теж уставуем, иж нихто ни за чий кольвек учинок не маеть каран и сказован быти, толко тот, который в чом сам винен зостанеть, кгды ж того право божое и справедливость хрестиянская учить. Яко ж так хочем мети, абы ни отец за сына, ани сын за отца, кром ображенья маестату нашого и речи посполитое здрады, яко вышей около того ест описано, ани жона за мужа, ани муж за жону, так теж брат за брата, отец и матка за дочку, дочка за матку або отца, сестра за сестру, и жадный прирожоный и слуга за пана, пан за слугу и нихто иный ни за чый выступ и вчинок не был каран, только кождый сам за свой выступ маеть терпети и каран быти.

Хто бы много за мало упросил або безь данины побрал.

Теж хто бы много за мало упросил, а то бы на него слушне с права было переведено и знайдено, вышей, нижли упросил, таковый тую выслугу свою от нас даную всю тратит. А хто бы и добре упросил, а без данины нашое што к той выслузе своей взял и к тому ж привернул, предсе тую выслугу и тое забранье тратит. А спадываеть то зась на реч посполитую и на нас, господара. А хто бы ку отчизному именью своему люди або земли, пущы, ловы, озера без данины нашое забрал, а то бы се с права показало, тогды маеть кождого человека, колко будеть взял, своими отчизными навязывати и з землями, або кождую землю землею. А вед же не на голую повесть и обмову, але за огледаньем и выведаньем слушным и справедливым, правным поступком и доводом через людей цнотливых и веры годных, комисаров тубылцов, ровностью права и однакими доводами вдаючисе, мы, господар, в таковой речи о кгрунт земленый в ровное право з шляхтою, яко о том нижей описано.

О реч земленую межи именьями нашими князьскими, паньскими и шляхетскими мы, господар, одным тым правом судити ся маем.

Теж мы, господар, обецуем и хочем, абы то через нас и потомков наших вечне было держано, иж где бы се трафило в ыменьях наших спор и розница межи кгрунтами нашими и теж межи кгрунтами костелными подаванье нашого, а также межи кгрунтами нашими и шляхетскими и межи тыми именьями, которые вышли з данины нашое дочасне, иж в той речи земленой маем мы и потомки наши, великие князи литовские, также одным правом, яко и подданые наши великого князства судитися, а не йначей. И чий довод слушный будет водле права, тот ку доводу мает быти припущон. А где бы нам с права от подкоморего або от комисаров довод был сказан, тогды тот шляхтич на местцо старостино ку присезе маеть зо всее волости нашое ку тому местцу, о который спор идеть, прилеглых, кого сам похочет, семи человеков обрати, родичов або заседелых людей того села, где спор идеть, добре ведомых кгрунтов и границь того села, которие на тот час при том граниченью будуть. А старосты або державцы и тивуны будуть их повинни ставити. А предсе сведки з обух сторон ставены быти мают водле артыкулу дванадцатого и шеснадцатого в розделе девятом.