Коллектив авторов - Памятники византийской литературы IV-IX веков

3. На праздник по случаю рождения царского сына собралось у царя без малого 55 избранных мужей, постигших халдейскую мудрость гадания по звездам. Посадив их к себе поближе, царь стал каждого спрашивать, какое будущее ожидает его новорожденного сына? После длительных наблюдений над звездами они сказали, что Иоасаф будет очень богат и могуществен, превзойдет всех предшествовавших ему царей. Но один астролог, изо всех самый сведущий, сказал так: «Судя по тому, что я узнал по движению звезд, царь, родившийся у тебя сын преуспеет не в твоем царстве, а в другом, более сильном и несравненно превосходящем твое. Я полагаю — он обратится к преследуемой тобою христианской вере, и, мне кажется, он не обманется в своем намерении и надежде».

Вот что сказал астролог, словно древний Валаам [491]: правду здесь сообщила не астрология, а правду показал бог через своих противников, чтобы лишить безбожников всяких оправданий.

С тяжелым сердцем выслушал царь это известие; радость его омрачилась печалью. И все же в своем замечательном городе выстроил он красивейший дворец с искусно отделанными постройками и поселил в нем сына. Когда тот вышел из детского возраста, царь повелел, чтобы никто к его сыну не имел доступа; он назначил Иоасафу воспитателей и слуг — молодых и самых красивых людей — и наказал им не сообщать мальчику ни о каких бедствиях жизни: ни о смерти, ни о старости, ни о болезни, ни о бедности, ни о какой-либо иной горести, которая может омрачить его радость; напротив, они должны были рассказывать Иоасафу все сладостно приятное, чтобы мальчик, увлекаясь наслаждениями, не имел возможности задумываться о будущем; а о Христе и его учении чтоб не слышал ни единого слова. Ведь царь помнил о предсказании астролога и поэтому более всего старался скрыть от сына это учение. Если кому-либо из слуг случалось заболеть, царь тотчас приказывал удалить его из дворца и заменял другим — вполне здоровым и крепким, чтобы глаза мальчика не видели вообще ничего неприятного. Так рассуждал царь, так поступал: ведь он смотрел, но не видел, слушал, но не разумел [492].

Узнав о том, что кое-кто из монахов все еще жив, — а ему казалось, что их и след простыл, — царь преисполнился гнева и еще сильнее обрушился на них, разослав по всему городу и по всей стране вестников с приказом, дабы через три дня нигде не осталось ни одного человека монашеского чина. Если ж по истечении указанного срока кого-нибудь найдут — предать того смерти огнем и мечом. «Потому, что эти люди, — говорил царь, — убеждают народ обратиться к распятому богу».

6. В те времена жил один монах, умудренный божественным учением, украсивший себя святой жизнию и красноречием; прошел он до конца весь путь монашеского подвижничества. Откуда появился он и какого был рода — я сказать не могу.

В некой обширной пустыне Сеннаарской земли [493]он построил себе жилище и удостоился священной благодати. Имя этому старцу было Варлаам. Однажды, по какому-то божественному откровению, он узнал о муках царского сына, покинул пустыню и отправился в обитаемые земли. Он изменил свою внешность, облачившись в мирскую одежду, сел на корабль и прибыл в индийское царство. Выдав себя за торговца, он вошел в город, где находился дворец царского сына. Проведя там немало дней, Варлаам тщательно все расспросил об юноше и о тех, кто его окружает. Узнав, что воспитатель, о котором была речь выше, изо всех пользуется особой привязанностью юноши, он пришел к нему и многозначительно сказал:

«Я хочу, господин мой, объявить тебе, что я — торговец, прибыл из далекой страны; есть у меня камень драгоценный, — похожего на него нигде не найти. Никому до сих пор я его не показывал; тебе же говорю о нем потому, что вижу в тебе мужа умного, рассудительного. Проведи меня к царскому сыну, и я подарю ему тот камень, что несравненно превыше всех благ на свете: тем, кто слеп сердцем, он может даровать свет мудрости, глухим открыть уши, немым дать голос, в больных вдохнуть силу; неразумных он учит мудрости, злых духов отгоняет; вообще, кто им владеет, он в изобилии дарует все прекрасное и желанное».

На это воспитатель ему отвечает: «Я вижу — ты человек решительный, настойчивый; но слова твои свидетельствуют о непомерном хвастовстве. Ведь сколько я повидал дорогих, ценных камней и жемчуга — и не перечесть. Но таких, которые обладали бы силами, о каких ты рассказал, — я не видел и не слышал. А все-таки покажи мне твой камень, и если он таков, как ты его описал, — я не медля проведу тебя к царскому сыну, а он воздаст тебе великие почести и дары. Но до тех пор, пока я своими глазами не убедился в истинности слов твоих, я не могу сообщить своему повелителю и царю столь невероятные вещи о неизвестном мне предмете».