Коллектив авторов - Последняя среда. Литература о жизни (Тема номера - Прошлое)

Учредители:

литературный клуб «Последняя среда»

издательство «Э.РА»

Фонд поддержки независимого книгоиздания

Редакционная коллегия:

Андрей Пустогаров – главный редактор

Михаил Ромм

Сергей Долгов

Илья Трофимов

пишите: stogarov@pisem.netи вас обязательно прочтут

Истекший год прошел, как положено в колониальной стране: главным параметром для нас является цена нефти на лондонской бирже. До прочего нам, в общем-то, пока нет дела.

В остальном мире проблемы: Китай не работает с прежней интенсивностью, поэтому правящим кругам «цивилизованных стран» для сохранения уровня собственных доходов приходится сокращать потребление среди своих сограждан.

Главная задача мирового сообщества – не сказать об этом вслух.

Собственно, такая задача стоит уже давно – по крайней мере, лет двадцать. И действительно – пока из краника золотая струйка течет в твое ведерко, лучше вести себя тихо, а окружающих занять рассказами о чем-то хорошем и интересном, наняв для этого специально отобранных людей.

Не дай Бог завести разговор о чем-то содержательном.

Показательное событие случилось в современной науке, хотя внимания к нему не привлекали: Большой адронный коллайдер закрылся до 2015 года. Я думаю, после открытия бозона Хиггса, которое позволило определить размер нашей Вселенной – она оказалась величиной с футбольный мяч – это весьма разумное решение.

Постепенно все спустят на тормозах. Хорошо бы заодно отправить в мусорный ящик и все прочие черные дыры, теории относительности, уравнения Максвелла, теорию гравитации Ньютона, вирусы СПИДа и т. п.

Есть надежда, что после этого смогла бы развиваться наука, которая сейчас занимается различными вариантами состыковки компьютера с мобильным телефоном.

Перейдем к культуре.

Существует ли сейчас кино?

Во всяком случае, есть братья Коэны, Вуди Аллен и Лео Каракас.

Если этого достаточно, то, значит, кино существует.

Существует ли сейчас музыка?

Я не встречал. Во всяком случае, в этом году.

Что касается литературных событий, то я в истекшем году отметил целых три.

Первое: премию «Поэт» получил действительно значительный русский поэт Евгений Рейн.

Второе: российское издательство выпустило в переводе на русский роман Сергей Жадана «Ворошиловград».

Роман отмечен присутствием смысла, вещи, которая почти полностью отсутствует сейчас в русской литературе. (Смысл – это то, что нужно сейчас или будет нужно в будущем; не имеет смысла то, что было нужно когда-то. А без смысла текст разваливается с первой фразы). Жадан пробует найти социальный смысл, то есть пригодный не только для него одного. Смысл этот, извините за тавтологию, в осмысленной жизни в своей стране. За что, конечно, приходится бороться с теми, кто хочет все побыстрее из нее сплавить.

Третье: книга рассказов Юрия Нечипоренко «Смеяться и свистеть». О ней мы скажем ниже.

Ну, вот и все.

В ближайшее время лучше не будет.

Мы публикуем фрагменты проекта

Свирепое имя родины

Антология поэтов сталинской поры

(В полном виде он выложен на интернет странице http://stihi.ru/avtor/ntologia)

Владимир Луговской (1901–1957) «Обыск сердца»

Николай Тихонов (1896–1978) «Жизнь под звездами»

Николай Ушаков (1899–1973) «Подробности времени»

Эдуард Багрицкий (1895–1934) «Никогда не любил как надо»

Павел Васильев (1910–1937) «Русский азиат»

Сергей Марков (1906–1973) «Прощание с язычеством»

Михаил Светлов (1903–1964) «Парень, презирающий удобства»

Приложение

Борис Пастернак «В дыму подавленных желаний»

Осип Мандельштам «Учить щебетать палачей»

Анна Ахматова «Эта женщина одна»

Сталинская эпоха – основное содержание лучших стихотворений семи поэтов, собранных в этой антологии. Пыль, порох, трупный дух и запах кожаной портупеи впитали поры этих стихов – поразительных, жестоких, некрофильских. Хочется назвать их эротичными, но не эрос, а танатос чувствовали поэты во всех своих поцелуях. Физически эпоха убила только одного из них – Павла Васильева в 37-ом (и в его 28). Пятерых она проволокла под своим льдом и выпустила наружу. После сталинских сумерек они, казалось, зажмурились даже в тусклые хрущевские и брежневские времена. Их «хищный глазомер» был сбит и не настроился снова. Но людоедская сталинская эпоха позволила им высказаться откровенно и без обиняков. Слишком откровенно даже для нее – стихи эти и в те годы, не говоря о нынешних, были не на виду. «За гремучую доблесть грядущих веков» согласились заплатить они воображаемой своей и реальной чужой смертью, но застыли в ужасе от воплощения мечты. Стихи их балансируют на грани трагического катарсиса. Они – неотъемлемая часть русской поэзии, те ее корни, что «рылись в золоте и пепле».