Ян Барщевский - Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях

Мой дядя [36] В оригинале использовано слово «stryj», то есть, дядя со стороны отца. пан Завáльня, [37] Этимология этой фамилии не совсем ясна. У нынешних местных жителей существует такое предположение: « А ці ведаеце, чаму таго дзядзьку клікалі Завальнем? Таму, што ён адно ляжаў на печы, анічога не рабіў, толькі казкі слухаў. То пра яго і казалі: ляжыць як завала » (см. «Крыўскі кішэнны слоўнік Пятра Васючэнкі» // ARCHE «Пачатак», 2004, № 3). Однако, неподалёку от деревни Мураги, где родился Барщевский, находится урочище Завальня (в словаре В. Даля указывается, что впалое, логоватое место называли завалистым). Возможно, именно этот топоним послужил писателю в качестве имени для главного персонажа. довольно состоятельный шляхтич на огороде, [38] Шляхтич на огороде — ироничное обозначение мелкопоместного шляхтича, происходящее из польской пословицы «szlachcic na zagrodzie równy wojewodzie» («шляхтич на огороде равный воеводе» — см. например, роман Ф. В. Булгарина «Иван Иванович Выжигин»; здесь «огород» или «загрода» — небольшой огороженный земельный участок с усадьбой), подразумевавшей существовавшее в Речи Посполитой равенство всех шляхтичей между собой, независимо от имущественного положения. Небогатые шляхтичи, или подпанки, владели небольшими участками земли да одним-двумя крестьянскими дворами, а у некоторых из них, как и у персонажа данной книги, крепостных не было вовсе. жил в северной дикой стороне Беларуси. Его усадьба стояла в очаровательном месте; к северу, недалеко от дома, разлилось Нещердо, большое озеро, похожее на морской залив. В ветренную погоду в доме слышался шум вод, а в окно было видно, как покрытые пеною волны вновь и вновь поднимают вверх и бросают вниз рыбацкие лодки. К югу — зеленели низины, покрытые кустами лозы, и пригорки, поросшие берёзами и липами; на запад простирались широкие луга, а речка, [39] Речка Сережица. бегущая с востока, пересекала эти окрестности и вливалась в Нещерду. Весна там необычайно прекрасна, когда разольются по лугам воды, а воздух над озером и в лесах зазвенит голосами птиц, вернувшихся из тёплых краёв.

Пан Завáльня любил природу, наибольшим удовольствием для него было сажать деревья, и потому, хотя дом его и стоял на горе, уже за полверсты его невозможно было заметить, поскольку со всех сторон его скрывал лес, лишь взорам рыбаков с озера открывалось всё строение. С рождения был он наделён душой поэта и хоть сам не писал ни прозой, ни виршами, но любая сказка о разбойниках, богатырях, о чарах и чудесах чрезвычайно его занимала, и каждую ночь засыпал он не иначе, как слушая разные истории. Потому стало уже обычаем, что, покуда он не заснёт, кто-нибудь из челяди должен был рассказывать ему какую-нибудь простонародную повесть, а он слушал терпеливо, хоть бы одна и та же история повторялась несколько десятков раз. Если же приезжал к нему по какой-нибудь надобности путник либо квестарь, [40] Квестарь — сборщик милостыни для католического или униатского монастыря. то он принимал его как можно ласковее, потчевал, оставлял ночевать, исполнял все прихоти, одаривал, лишь бы только тот рассказал какую-нибудь байку, особенно осенью, когда ночи долгие. Самым дорогим был для него тот гость, который имел в запасе много историй, разных былей и анекдотов.

Когда я приехал к нему, он очень мне обрадовался, расспрашивал о господах, на службе у которых я провёл столько лет, [41] После окончания Полоцкой иезуитской академии Барщевский несколько лет служил гувернером в домах богатых землевладельцев, одним из которых, предположительно, являлся князь Радзивилл. рассказывал о своём хозяйстве, о берёзах, липах и клёнах, которые широко простёрли свои ветви над крышей его дома. Некоторых соседей хвалил, иных же порицал за то, что они занимаются лишь собаками, лошадьми да охотой. Наконец, после долгой беседы о том, о сём, сказал мне: