Алишер Навои - ФАРХАД И ШИРИН

Бушующее море мысли в нем.
А жемчуга ты и не числи в нем!

Жемчужин столько, сколько скажет слов.
В каком же море столь богат улов?

Дивись его словам, его делам:
Смотри — возник из пенных волн калам!

Тростник морской! Тут чудо не одно:
Что сахар в тростнике — не мудрено,

Но чтоб ронял жемчужины тростник, [7] Но чтоб ронял жемчужины тростник. — Стихи Джами сравниваются с жемчужинами, которые роняет тростник.
Таких чудес один Джами достиг!..

Я, Навои, навек слуга Джами.
Дай сахар мне, дай жемчуга Джами:

Тем сахаром уста я услащу,
Тот жемчуг в самом сердце помещу.

Эй, кравчий! Понимай слова гуляк! [8] Эй, кравчий! Понимай слова гуляк. — Здесь «гуляки» — люди, упивающиеся духовным вином.
Пусть первым пьет Джами — глава гуляк!

Пусть небо превратится в пиалу —
Я буду пить и петь Джами хвалу!

Пред тем как мне на высях этих гор
Звездою счастья постлан был ковер,

То место ангел подметал крылом
И слезы звезд опрыснули потом.

И сердце здесь покой себе нашло,
Склонило небо предо мной чело.

Приглядываясь к моему листу,
Приобрело здесь утро чистоту.

И вечер приобрел свой цвет чернил,
Когда калам свой кончик зачернил.

Когда же я калам свой заострял,
Меркурий все очинки подбирал. [9] Меркурий все очинки подбирал . — Согласно восточной астрологии, Меркурий (Утарид) — покровитель науки, которого на миниатюрах изображали в образе писца.

Калам испытывать я стал теперь,
А счастье в этот миг открыло дверь.

Войдя, оно приветствует меня,
Вином благословения пьяня:

«Бог да узрит старания твои,
Да сбудутся желания твои!

Высок айван, прекрасен тот узор,
На коем ты остановил свой взор.

Ты на вершине. Прах берешь простой
И превращаешь в слиток золотой.

Роняешь каплю пота — и она
В жемчужину тобой превращена.

Кто пьет великодушья чару, тот
Искомое в той чаре обретет.

Орел высокогорный никогда
Не замечает низкого гнезда.

И Алтаир — сияющий орел —
Меж звездами свое гнездо обрел.

Взлетит повыше мошек дерзкий рой —
И слон бессилен перед мошкарой.

Дом живописью украшать решив,
Так выстрой дом, чтоб сам он был красив.

Пусть рифма у тебя в стихе звонка,
Пленительно преданье, мысль тонка,

Но вникни в летописи давних лет —
В их повестях ты клад найдешь, поэт.

Ты, может быть, еще откроешь клад, —
Что пропустил предшественника взгляд,

И этот клад народу предъяви,
Чтоб стал достоин ты его любви.

А подражать другим певцам — к чему?
Дам волю изложенью своему.

Коня гонять чужим коням вослед —
Ни наслажденья, ни почета нет.

На той лужайке, где не первый ты,
Как соберешь ты лучшие цветы?

Ведь не одна лужайка в цветнике,
А ты не попрошайка в цветнике…»

Была мудра его благая мысль, —
Запала в сердце мне такая мысль.

Я стал раздобывать со всех сторон
Бытописания былых времен.

И награжден за то я был вполне:
Что нужно было, то открылось мне.

Нашел я много в них жемчужин-слов,
Наполнил чару мысли до краев.

Я этот жемчуг миру покажу,
Когда на нити бейтов нанижу.

Предшественники! Черпали вы здесь,
Но ценный жемчуг не исчерпан весь.

Бездонно море слов! Никто из нас
Не может истощить его запас,

И даже я, беспомощный ловец,
Нырнувший в это море, наконец,

Успел собрать столь драгоценный груз,
Что им теперь по праву я горжусь…

И вот что я по совести скажу,
Об этой старой повести скажу:

Да, сладок и поныне хмель ее,
И так же неизменна цель ее:

Людей любви запечатлеть следы —
Их судьбы, скорби, подвиги, труды.

Но все, кто прежде эту чашу пил,
Душой на стороне Хосрова был.