Абулькасим Фирдоуси: Сказание о Бахраме Чубина из «Шахнаме»

«Привез я слово от твоей жены,
Другие тайну слышать не должны».

«Входи, — сказал Бахрам, — но без обмана
Открой мне тайну дочери хакана».

Вошел Кулун, в душе скрывая ложь,
А в рукаве тулупа — острый нож.

Приблизился неведомый прохожий,
Чтоб на ухо слова шепнуть вельможе,

И вдруг свой нож в живот ему вогнал.
Бахрам упал и тяжко застонал.

Поднялся весь дворец при этом крике.
Не чуя ног, все бросились к владыке.

Бахрам взглянул и тихо произнес:
«Убийце учините вы допрос».

Тогда вельможи, яростны и гневны,
Схватили мнимого посла царевны,

Подвергли пытке злого старика:
Подкуплена была его рука!

С утра до ночи сыпались удары.
Но губ не разжимал убийца старый.

Избили, окровавили его,
Без рук и ног оставили его.

Вельможи пред Бахрамом вновь предстали,
Исполненные боли и печали.

Из ран Бахрама кровь текла, густа,
Лик посинел и запеклись уста.

Сестра вбежала, косы вырывая, —
Сердца пронзила боль ее живая.

В объятья голову его взяла,
Заплакала, а кровь текла, текла…

Рыдала Гурдия: «Храбрец в кольчуге!
Тебя завидев, лев бежал в испуге!

Кто вырвал кипариса мощный ствол,
Который так блистательно расцвел?

Ниспровергал ты в пропасть камень горный,
А кто твои из жизни вырвал корни?

Кто затоптал высокий твой чертог?
Кто спрятал в землю дней твоих поток?

Как мог упасть подобный слон военный?
Кто мог свалить подобный столп вселенной?

Увы, мироискатель-властелин,
Увы, завоеватель-исполин,

Тот, кто тебе нанес такую рану,
Ни шаху не был предан, ни Яздану.

Изгои жалкие отныне мы
И одиноки на чужбине мы.

Твердила я: «Не думай о державе,
Ты ветку верности ломать не вправе,

Здесь даже девушка на трон взойдет,
Лишь от Сасанов бы вела свой род».

Не внял ты мне, мечтая о престоле,
И день пришел раскаянья и боли.

Настигло зло нарушившего долг.
Отныне овцы мы, а лекарь — волк!»

Увидел раненый, вступая в вечность,
Ее добро, и разум, и сердечность,

Увидел, что лицо ее в крови,
Глаза полны печали и любви.

Он слабым голосом сказал, стеная:
«Мой чистый друг, сестра моя родная,

Твои советы — мудрости венец,
Я им не внял — и мой пришел конец.

Как видно, был я околдован дивом:
Я не внимал твоим словам правдивым.

Кто выше был Джемшида на земле?
Обманут дивом, он исчез во мгле.

Добром да будет Кай-Ковус помянут,
Однако дивом был и он обманут.

От неба — свет и тень, добро и зло,
От неба наваждение пришло.

Я тоже дивом послан был на муки,
И вот мои укоротил он руки,

Которыми владел я для добра.
Раскаиваюсь я во всем, сестра,

Но пусть свое величье бог проявит,
От наказанья грешника избавит.

Кто может быть к моим деяньям строг?
Заранее предначертал их рок!

Да, я теперь попал в пучину смерти,
И скорбь, и радость тонут в водоверти,

Но было так предопределено,
Свою судьбу менять нам не дано.

Звенят в моих ушах твои упреки,
Как серьги, я возьму их в путь далекий,

Но срок упущен праведных трудов,
Твои советы не дадут плодов,

Теперь лицом к Яздану обернитесь,
К смеющемуся счастью не стремитесь.

Таков мой рок. Настал последний час,
Пришел мой срок, я покидаю вас».

Ялонсине сказал: «Царя опора!
Свои войска тебе вручу я скоро.

Смотри: перед тобой моя сестра.
Она добра, прекрасна и мудра.

Друг с другом не должны вы быть в разлуке,
Соедините же сердца и руки.

Насытился я мыслями о зле.
Не мешкайте на вражеской земле.

К Хосрову отправляйтесь вы с повинной,
Отныне он — властитель ваш единый.

Пусть только шаха вам сияет свет,
Когда «прощаю!» скажет вам в ответ.