Абулькасим Фирдоуси: Сказание о Бахраме Чубина из «Шахнаме»

Теперь твой стол обилен и богат,
И златотканый на тебе халат.

Нужду терпел ты, ругань слушал часто,
Теперь тебе перевалило за сто,

Ты, наконец, избавился от бед
И счастлив ты, что прожил столько лет

Есть дело для тебя. Оно опасно.
Добудь престол или умри безгласно.

Достану я властителя печать,
Тебе в Иран придется путь держать.

Тайком ли, явно, криво или прямо,
А должен ты добраться до Бахрама.

Тулуп дырявый снова ты надень,
И, спрятав нож, ступай в счастливый день.

Бахраму на глаза не попадайся:
Ты дня его рожденья дожидайся, —

Считает он его несчастным днем, —
Давно, в тоске, мы дня такого ждем!

Он в этот день сидит в румийской ткани,
Не одевается в одежды брани.

Приблизишься ты к страже, говоря:
«Принес я весть от дочери царя».

В доверие войди ты к приближенным,
Нож в рукаве держи ты обнаженным.

Скажи, оставшись с ним наедине:
«Вот что царевна приказала мне:

«Поведай тайные слова супругу,
Не доверяй их ни слуге, ни другу».

Он спросит: «Что за тайные слова?»
Тогда ты вынешь нож из рукава,

Ты снизу доверху живот распорешь —
Бахрама смерть своим ножом ускоришь.

Застонет он, — все побегут кругом,
Кто за конем, кто за своим добром:

Ведь каждый лишь к своим делам привязан, —
Поэтому не будешь ты наказан.

А если даже будешь ты убит,
То разве мало ты познал обид,

Тревог, счастливых лет и лихолетий,
И разве мало прожил ты на свете?

Зато исполнишь ты святую месть,
Отплатишь за поруганную честь

Всем тем, кто издевался над тобою,
Кто над твоей смеялся нищетою.

А если ты останешься в живых,
Хозяином ты будешь благ земных,

Получишь от Парвиза награжденье:
Тебе отдаст он город во владенье!»

Кулун сказал: «Ты мной руководи.
Я целый век оставил позади.

Перевалило за сто мне. Доколе
Мне быть покорным жалкой, нищей доле?

С тобою буду всюду и везде,
Ты — мой кормилец в горе и нужде».

Харрод к царице побежал поспешно
И молвил: «Награди меня утешно!

Теперь, о добронравная жена,
Исполнить просьбу ты мою должна.

Моя семья попала в плен, страдая
В неволе за пределами Китая.

Ты золотом мне ноги развяжи,
Чтоб ваши перешел я рубежи.

Возьми ты для меня печать хакана:
Она мне, как душа, теперь желанна!»

Сказала та: «Приближусь я к нему
И ночью с перстня слепок я сниму».

Хакан испил вина, заснул он крепко.
Харрод принес царице воск для слепка.

Жена к постели мужа подошла
И слепок с перстня царского сняла,

(Властитель ничего не слышал спьяна),
Харроду отдала печать хакана.

Кулуну ту печать вручил Харрод,
И вышел раб из городских ворот.

Достигнув Мерва, вкруг него блуждал он
И дня бахрамова рожденья ждал он.

Тот день настал. Невольником ведом,
Седой Кулун вступил к Бахраму в дом,

Неся айву, орехи и гранаты.
Сказал он стражу: «Доблестью богатый!

Узнай, что я, усердием горя,
Сюда пришел от дочери царя.

Я — не вельможа, не свободный воин,
Но высшего доверья удостоен,

Привез Бахраму тайные слова
Богобоязненного существа.

Осведоми его, что от царевны
Привет супругу прибыл задушевный.

Кто двери запер от таких речей,
Больному равен, что прогнал врачей!»

Привратник быстро доложил вельможе:
«Пришел какой-то старец непригожий,

Мол, от царевны он принес привет.
А сам он в нищенский тулуп одет».

И тот: «Пред тем, как он мне слово скажет,
Пусть станет он в дверях, лицо покажет».

Тут в двери голову просунул раб.
Увидел Чубина: он стар и слаб.

Сказал: «Привез письмо? Давай, не мешкай!»
Кулун ответил с хитрою усмешкой: