Кирша Данилов - Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым

Впервые у Калайдовича, № 36. Вариантов нет.

Уникальная песня шуточного характера. Заключительные слова «Замените мою смерть животом своим» обычно встречаются в песнях военно-бытового содержания, где их произносит герой песни: он просит не оставлять его смертельно раненным после сражения. В данном тексте эти слова носят шутливый характер: положение «молодца похмельного» как бы уподобляется судьбе молодца, погибающего от ран. Имя Кирилы Даниловича уже Калайдович связывал с Киршей Даниловым и на этом основании считал последнего автором песни. Об этом говорит и Белинский. Однако возможно и другое объяснение. В подобного рода шуточных песнях имена свободно заменялись, при пении могли называться присутствующие. Поэтому не исключено, что в шутку певец вставил здесь имя собирателя.

Впервые у Калайдовича, № 37.

Начало типично для песен о бегстве из татарского или турецкого плена (см. например: «Русские народные песни, собранные П. В. Шейном». — «Чтения в Обществе истории и древностей российских», кн. III. М., 1877, стр. 23-24). Первые строки песни (бегство братьев) представляют частичную параллель к думе о бегстве трех братьев-невольников из Азова (см., например: «Исторические песни малорусского народа с объяснениями Вл. Антоновича и М. Драгоманова», т. I. Киев, 1874, стр. 106-133, 332-336; Ф. М. Колесса . Мелодії українських народних дум. Київ, 1969, стр. 263-270, 341-356).

Вторая часть песни (от слов «Когда было добру молодцу время») неожиданно нарушает развитие сюжета. В раздумьях молодца о соколе и куличонке есть какая-то связь с решением младшего брата идти пешком. Строки же о добром молодце, о его судьбе явно перекликаются с первой частью песни «Когда было молодцу пора-время великое».

Приводим единственный известный нам вариант в записи XVIII века, где ощутимо объединяются темы и образы этих двух песен.

Строки 1-2. ...Из Нагаю ... орды басурманския. Этой песенной формуле исторически соответствуют скорее всего Малые Ногаи, занимавшие в XVII в. степи Северного Причерноморья и находившиеся в зависимости от Турции и Крыма.

Впервые у Калайдовича, № 38. Варианты: Ист. песни XIII-XVI, №№ 378-387. О песне см.: Путилов 1960, стр. 297-298; А. А. Горелов . Трилогия о Ермаке из Сборника Кирши Данилова. — «Русский фольклор. Материалы и исследования», VI. М. — Л., 1961, стр. 344-350.

Сюжет известен в применении к различным историческим личностям. Вариантов с именем Ермака мало. Текст Кирши Данилова — наиболее разработанный. В известных записях песня кончается обычно требованием героя выпустить его на волю. В данном же тексте содержится продолжение. Однако эти эпизоды песни, особенно рассказ Ермака, изложены прозаично и, быть может, представляют повествовательное дополнение к песне. В Сборнике Кирши Данилова налицо стремление создать цельную песенную биографию Ермака, связав между собой отдельные песни. Настоящий сюжет как бы открывает собой поэтическую историю жизни Ермака.

Впервые у Калайдовича, № 39. Варианты: «Ист. песни XVIII века. Издание подготовили О. Б. Алексеева и Л. И. Емельянов». Л., 1971, №№ 70-80. О песне см.: Соколова, стр. 208-212; К. В. Чистов . Некоторые моменты истории Карелии в русских исторических песнях. — «Труды Карельского филиала АН СССР», вып. X. Петрозаводск, 1958, стр. 80-81.

Военно-историческая песня Петровского времени.

В большинстве вариантов речь идет о сражении русских войск, которыми руководит Б. П. Шереметев, со шведами у Красной Мызы в 1702 году. В тексте Кирши Данилова сохранились воспоминания о крепости Орешке, взятию которой предшествовало сражение. Данный текст наиболее подробно разрабатывает центральный эпизод песни — допрос взятого в плен шведского майора; своеобразным здесь является введение в действие песни Петра Первого.