Кирша Данилов - Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым

Текст Кирши Данилова дает совершенно своеобразную разработку этой первой части. Здесь Садко изображается не как гусляр, а как «волжский сур» — вольный удалец, приезжающий в Новгород с Волги. По-иному мотивировано и обогащение Садко: Ильмень-озеро по-сказочному награждает его за привезенный им поклон от «сестры Волги». Картина артельной ловли рыбы воспроизводит черты новгородской действительности. Во второй части описывается конфликт Садко с купцами. Садко предстает здесь как обладатель несметных богатств, и в богатстве он состязается со всем Новгородом. В большинстве вариантов у Садко недостает денег, чтобы скупить все товары, он терпит поражение в споре и вынужден признать неколебимую торговую мощь Новгорода.

В тексте Кирши Данилова окончание более редкое — Садко полностью торжествует. Его заключительные слова о том, что «богат Новгород», звучат в данном контексте явно иронически: свидетельством былого богатства Новгорода остались лишь гнилые горшки.

Строки 7-9. Отрезал хлеба великой сукрой, А и солью насолил, Ево в Волгу опустил. Здесь отражен древний обычай мореплавателей и рыбаков — приносить в дар морю или реке хлеб с солью.

Строка 109. У тово ли Николы Можайскова. См. комментарий к песне «Садков корабль стал на море».

Строки 110-111. Те мужики новогородские Соходилися на братшину Никольшину. См. комментарий к песне «Про Василья Буслаева».

Строка 146. А и шод Садко, божей храм сорудил. Садко (Съдко, Сотко) упоминается в новгородской летописи как строитель каменной церкви Бориса и Глеба (середина XII века). На этом основании некоторые исследователи пытаются искать в былине отражение конкретных исторических фактов.

Впервые у Калайдовича, № 27. Варианты: Ист. песни XVII, №№ 30-63. Библиография литературы о песне, текстологический и исторический комментарий: там же, стр. 338-339. Дополнительно: В. П. Адрианова-Перетц . Древнерусская литература и фольклор. Л., 1974, стр. 65-71.

В основе этой песни лежат исторические факты. Михаил Скопин-Шуйский сыграл значительную роль в борьбе Русского государства против польских интервентов, в частности, в защите Москвы. Он умер внезапно, весной 1610 года; молва приписывала смерть Скопина отравлению на пиру у князя Воротынского.

Текст Кирши Данилова наиболее полон. Он включает повествование о подвигах Скопина по очищению Руси от врагов и рассказ о трагической гибели героя; вариант носит четко выраженный антибоярский характер. Текст Кирши Данилова выделяется среди известных записей ярким историзмом, хотя и на этом тексте лежит отчетливый отпечаток эпической обработки исторической темы, что характерно для большинства вариантов. Окончание песни выполнено в скоморошьем духе.

Строки 1-2. Как бы во сто двадцать седьмом году, В седьмом году восьмой тысячи. Т. е. по старому летосчислению — в 7127 (1619) году. Дата неточная: события, описываемые в песне, начались в 1609 году.

Строка 5. Литва облегла со все четыре стороны. «Литва» в данном случае — наименование польских интервентов. Другие наименования врагов — сорочина, черкесы, калмыки с татарами, башкиры, чюкши с алюторами, чудь — явились в результате эпической переработки исторической песни; в них есть отголоски сибирских впечатлений. Ср. тот же перечень в песне «Добрыня чудь покорил».

Строка 27. Он поход чинил ко Нову-городу. В 1609 году царь Василий Шуйский послал Скопина в Новгород для заключения союза со Швецией.

Строки 36-38. Во Свицкую землю, Саксонскую... Ко свицкому королю Карлосу. По прибытии в Новгород Скопин действительно начал переговоры о военной помощи с правительством шведского короля Карла IX. Шведский отряд под командованием Якова Понтуса Делагарди прибыл в Новгород весной 1609 года.

Строка 52. Я зокладоваю три города русския. Московское правительство вынуждено было уступить Швеции, за оказанную ею помощь, Корельский уезд и отказаться от прав на Ливонию.

Строки 54-55. Своево любимова шурина, А таво Митрофана Фунтосова. Такого имени исторические источники не знают. Скопина сопровождал в Новгород его шурин Семен Васильевич Головин. В имени Фунтосова преломились, может быть, воспоминания о Понтусе Делагарди.

Строка 56. Как и будет почтарь в Полувецкой орде. Образ чужой земли получает обычное для былин эпическое название.

Строки 125-129. У тово ли было князя Воротынскова... А кума была дочи... Малюты Скурлатова. Скопин, действительно, был крестным отцом сына князя Ивана Михайловича Воротынского. Крестной матерью была дочь Малюты Скуратова, жена Дмитрия Ивановича Шуйского — дяди Скопина.