Admin - o 18466e8fb342a663

одной юбки. Стоило в пределах досягаемости появиться незнакомой ему ранее женщине, Гаврилыч забывал обо всём на свете. Ноздри его тонкого хрящеватого носа, осёдланного

массивными очками в чёрной оправе, хищно раздувались. Морщины на чисто выбритом

интеллигентном лице разглаживались. Дремавший в обычное время в директоре самец

просыпался и брал след, тропил его фанатично, не жалея ни времени, ни сил. И, как

правило, своего добивался.

Женщины, исключая жену Полину и её маму, тёщу Виноградова, относились к недостатку

Гаврилыча, если это, конечно, можно назвать недостатком, с пониманием.

Так вот, на две недели отпросившись на материк в счёт очередного отпуска по делам

бытовым (Виноградовы, работая на Сахалине, сдавали квартиру внаём), Гаврилыч увлёкся

очередной феминой и прислал Полине покаянное письмо, а в Николаевск - телеграмму с

просьбой об увольнении.

Обязанности директора рыбобазы временно возложили на меня, его заместителя, а вместе

с обязанностями - и кучу нерешённых проблем.

Последнее время мы с ней почти не общались. Людмилу вместо Прокопьевны, вышедшей

на пенсию, назначили заведующей магазином. Забот сразу прибавилось: ревизия, передача

дел, догляд за новенькой, ещё неопытной продавщицей, выпускницей торгового училища.

Так что времени миловаться у нас с Людмилой не было, чему я был тогда несказанно рад.

В первую субботу октября, в середине дождливого ветреного дня, в то время, когда я

матом орал на бригадира холодильного цеха, из рук вон плохо проводившего консервацию

оборудования, - а характер у меня портился всё больше, о чём я уже говорил,– прибежала

запыхавшаяся Анжела и сообщила, что Людмиле плохо.

Дома я застал следующую картину: Люда каталась по дивану, закусив губу и держась

обеими руками за живот. Заплаканная тёща, называю её так для краткости, Фаина

Ивановна, бестолково суетилась вокруг неё с тазиком, то и дело проливая из него на пол

воду. А молодая фельдшерица Алёна, единственный медработник в посёлке, дрожащими

руками считала у больной пульс, беззвучно шевеля бледными губами и время от времени

сдувая падающую ей на глаза прядь волос. Алёна сообщила мне, что у Людмилы

Пантелеевны, скорее всего, начались схватки, кровотечение никак не остановить, и она, мол, уже позвонила в больницу. Доктор, дескать, прибудет минут через сорок,

пассажирским катером из Октябрьска.

- Алёна, очнитесь: какие, к чёрту, схватки? Она ещё только… рано ей ещё, слышите, рано!

– чуть было не начал я орать по привычке, но вовремя спохватился, увидев и без того

испуганные глаза девушки.

- Я не знаю, - голос Алёны дрогнул.

- Хорошо. Кто выехал из Октябрьска?

- Оксана Мироновна. Она сегодня дежурит, - покраснела фельдшерица…

Оксана вошла стремительно, без стука, как в больничную палату. Небрежно сбросив

пальто на стул, направилась к рукомойнику, кивком подозвав к себе фельдшерицу. Я

показал глазами тёще на умывальник. Та, бедная, оставила в покое тазик и засуетилась, доставая чистое полотенце. Ещё раз, взглянув на искусанные губы и запавшие, в синих

тенях глаза Людмилы, я вышел покурить на крыльцо.

Ветер усилился. По небу мчались наперегонки рваные чёрные тучи.

«Похудела, - подумал я об Оксане и тут же пристыдил себя: у, кобель… У тебя баба

помирает, а ты на врачиху поглядываешь!»

За грудиной непривычно заломило, ноги вдруг сделались ватными, задрожали, между

лопатками струйкой потёк холодный пот. Я затоптал окурок и, стараясь восстановить

дыхание, зашёл в дом. Оксана, осмотрев больную, говорила по телефону. Закончив

разговор, повернулась ко мне:

- Необходима срочная госпитализация, - она устало вздохнула.

- Уже поздно, вертолёт по санзаданию в темноте не пошлют… Только утром, если опять не

задует… Крови больная потеряла много. Что будем делать? – Оксана внимательно на меня

посмотрела.

- Алёна, накапайте хозяину валерьянки, на нём лица нет.

Я, разрывая душивший ворот рубахи, схватил телефонную трубку:

- Пристань?.. Боцман?.. Палыч, глянь, четыреста тринадцатый сейнер не отошёл ещё?..

Что?.. Отчаливает?.. Палыч, давай, родной, бегом. Скажи капитану Брежневу… Тьфу ты, чёрт!.. Капитану Иванову, конечно… Ну, ты меня понял, Палыч… Скажи Иванову, чтобы

подождал… Да, скажи, что через десять минут буду… Сам буду, сам… Да вижу я, что

штормит… Десять минут, сказал… Всё, отбой!

- Дизельная? Толя, ты?.. Ситкин ещё не ушёл?.. Ага… скажи, чтобы срочно заводил