Admin - o 18466e8fb342a663

друзей, ему хватило десяти лет. Поговаривали, что у Лыкова где-то на Урале ещё жива

старуха-мать. Взрослые дети - сын и дочь - иногда присылали отцу поздравительные

телеграммы, письма, но ответа не получали. Себя Игорь Павлович называл «Апостолом

тихого пьянства», выпивал принципиально в одиночку, ежедневно и небольшими

порциями.

В посёлке Лыков появился давно, лет двадцать тому назад, когда Кривая Падь была районным

центром. Ещё до войны он получил приличное финансово-экономическое образование.

Говорили, работал какое-то время Главным бухгалтером Челябинского тракторного завода.

В Кривой Пади его взяли в райисполком, в бухгалтерию. Когда администрацию перевели в

Николаевск, Палыч остался в посёлке.

*

Организовать технику и людей – пара пустяков! Механики у меня были боевые, лишняя

копейка никому ещё не мешала; так что часа через полтора трактора стояли на берегу, а

дежурный играл в шашки с дизелистом на электростанции. Остальных рабочих я

распустил по домам, обязав никуда не отлучаться - быть дома, «на телефоне». Посёлок

небольшой, и, случись аврал, люди соберутся быстро, минут за пятнадцать.

Море кипело. Огромные свинцовые валы, ритмично накатываясь из темноты, со стоном

кусали берег и нехотя отступали, оставляя после себя пену, водоросли, выброшенную на

берег рыбу и мусор. Усилившийся к ночи ветер гнал по небу рваные, беременные

дождевой влагой и готовые вот-вот разродиться дождём, облака. Низко стелющееся над

водой небо и кипящее море, не оставляющее попыток допрыгнуть и лизнуть волной тучу!

Вода и вода!.. А между ними - уже почти утонувший, захлебывающийся, то и дело

погружающийся в пучину и с трудом выныривающий на свет причал. Ветер крепчал, но

начавшийся отлив «работал на нас», и море, всё ещё грозно ворча, тем не менее,

отступало. До утра можно было спать спокойно.

Вагончик Лыкова манил освещёнными окнами и дымившей по-домашнему трубой. После

сырого пронзительного ветра хотелось посидеть у раскалённой буржуйки, расслабиться, спокойно покурить, поглядеть на огонь. Боцман, развернув газету поближе к лампочке, с

интересом читал, шевеля губами. Заметив, что Палыч уже успел приложиться к бутылке, я

промолчал, понимая бесполезность нотаций.

*

Должность боцмана Лыкова устраивала вполне. В его обязанность входило вечером

зажечь, а утром потушить фонарь на пирсе и заодно смести с палубы не унесённый ветром

мусор. Свою работу он называл «сибурде», с ударением на последнем слоге, то есть,

симуляцией бурной деятельности:

- Делаю вид, что за мной гонятся, - шутил он.

В другом месте он работать, наверное, и не смог бы. Тщедушный, испитой, вечно

кашляющий, он и передвигался-то с трудом. Какая уж тут работа! Зарабатывал Палыч

соответственно - по минимуму.

- Шестьдесят рублей «одесских», - объяснял Лыков.

Одесских - это значит, без учёта северных надбавок.

При такой смехотворной зарплате Игорь Павлович был самым читающим человеком в

посёлке. Оформляя на почте годовую подписку на газеты и журналы, Палыч выкладывал

свою трёхмесячную зарплату. Причём, газеты, поступавшие в контору рыбобазы, он не

выписывал. Зачем платить, когда можно читать так, бесплатно?..

В шахматы с боцманом никто играть не садился - неинтересно. А как он играл на трубе!

Иногда на закате над притихшим после дневных забот посёлком разливались незнакомые

простым людям классические мелодии.

- Я вот поломаю боцману дудку, чтобы по ночам спал, как все добрые люди! - иногда

беззлобно говорил его сосед, тракторист Виноградов.

На что всегда получал отпор от жены:

- Чего тебе-то, пусть играет!

Женщины жалели Игоря Павловича.

*

Ночью удалось немного поспать. Шторм набирал силу, но, так как отлив сгонял воду,

разрушения причала не было. Рано утром, связавшись с Главным механиком

рыбокомбината и накричавшись от души в телефонную трубку, я получил «отмашку» -

разрешение снимать с пристани оборудование.

Вода прибывала. Покрытые белыми «барашками» волны методично долбили далеко

выдвинувшийся, как указательный палец, в бухту причал, порой перехлёстывая через

верх. Возвышающиеся на самой оконечности пристани две тесовые будки, возведённые

для защиты механизмов от непогоды, выглядели жалко. Настил пристани от ударов волн

гудел под ногами, штормовой ветер жёг лицо солёными, как тузлук , ледяными брызгами.