Unknown - a6d7bdf5-a541-4ddf-adb9-b1e35a8a6b16

у куклы Барби, бедра, — что, блять, здесь происходит? Кто, блять, ты?

Я заморгала, теперь точно зная, что это не был сон. Мне никогда не приснился бы

человек, который постоянно произносил слово "блять", если только этот человек не был

попугаем в человеческом теле и не знал ничего лучше.

— Я спала, — честно ответила я, убрав волосы от лица. Я покачала головой, чтобы

избавиться от этой путаницы и огляделась вокруг. Я была в комнате Мартина, и события

вчерашней ночи резко обрушились на меня. У меня не было времени собраться с мыслями,

потому что эта женщина все еще смотрела на меня, поэтому я продолжила, заявляя

очевидное: — Но теперь вы кричите на меня, а я не знаю, кто вы такая.

Ее голова сделала странную вещь: повернувшись, подпрыгнула на ее шее, сделав ее

еще больше похожей на попугая. Это, конечно, удивило меня, хотя я успешно боролась с

внезапным желанием расхохотаться.

— Ты не знаешь, кто я такая? Что за хрень?! — прокричала она.

55

Накал Страстей

Пенни Рейд

Сделав глубокий вдох, я откинулась на спинку кровати. Вцепившись в простыню на

груди, я рассмотрела ее, отметив, что это был один из тех случаев, где страсть не имела

значения.

Она была крошечной, может, ростом в пять и один фут6, и очень загорелая. На ней

были сандалии на платформе, которые добавляли ей еще четыре-пять дюймов. Еще у нее

были крошечные бедра и очень худые ноги. Но вот сиськи у нее были большие, больше

даже, чем у меня, отчего она выглядела не естественно, схожей с куклой Барби. Глаза у нее

были светло-голубые, обесцвеченные волосы, а под обесцвеченными я имела в виду —

блондинка. Они падали, словно солома, на ее плечи и, вероятно, доставали до ее крошечной

задницы.

Синие тени для век и розовая помада подчеркивали, что что-то не так было с ее

губами и выражением лица. Хотя, когда она кричала, выражение лица у нее не менялось. Это

жутковато.

— Я скажу тебе, кто я такая, и потом ты, блять, уберешься из комнаты Мартина,

покинешь этот дом и никогда больше не заговоришь с ним. — Она была злой. Это я поняла

по ее словам, но ее онемевшее лицо отвлекало и поражало.

Она указала на свою грудь, в место между своими гигантскими, словно воздушные

шары, сиськами.

— Я — Миссис Сандеки, мачеха Мартина. Видишь? Я хозяйка этого дома, и тебе

нужно уйти.

Мне не понравилось, как она сказала свое имя. Это было так по-собственнически и

жутковато.

— Ох, — сказала я, кивнув. — Приятно познакомиться с вами. — Я съежилась после

того, как непроизвольно произнесла эти слова, потому что они прозвучали неискренне,

учитывая ситуацию, поэтому я поспешила озвучить остальные мысли: — Хм, ну, если вы

дадите мне несколько минут собрать вещи, я уйду, и вы...

— Нет. — Голос Мартина прогремел откуда-то из коридора, привлекая внимание

Миссис Сандеки.

Он уже не бежал, когда вошел в комнату, казалось, что он старался как можно

осторожнее, не прикасаясь к ней, проскользнут ь мимо, где она зависла в двери, но он шел

быстро. Его глаза не отрывались от меня, пока он следовал к кровати, затем наклонился,

обхватив мой затылок и быстро и мягко меня поцеловал.

6 5, 1 фут ≈ 1,6 метра

56

Накал Страстей

Пенни Рейд

— Эй, ты в порядке? — Мартин выглядел искренне обеспокоенным, может, немного

запаниковал, его глаза метались между моими. Я едва успела кивнуть, прежде чем он сказал:

— Я позабочусь об этом, не переживай ни о чем. Ты остаешься со мной.

— Мартин! Что за хрень? — В этот раз она не кричала. Она словно хныкала.

Мартин закатил глаза, и я увидела, как он, стиснув зубы, выпрямился и,

повернувшись, посмотрел на свою мачеху.

— Ты можешь попросить ее прекратить так говорить? Это действительно

раздражает, — пробормотала я в его спину, надеясь, достаточно тихо, чтобы Мартин

услышал.

— Патрис, — сказал он, скрестив руки на груди, — выйди из моей комнаты.

Теперь стало очень, очень тихо.

Мартин так медленно и мягко произнес эти слова. Они словно сочились льдом,

льдом ненависти. Я почувствовала, как температура в комнате упала градусов на пять.

Надеюсь, он никогда не стал бы так разговаривать со мной.

— Но... Но Мартин... — Ее голос стал похож на детский, высокой тональности. Это

было странно.

Я не видела ее, потому что Мартин закрывал обзор, но представляла себе выражение

ее лица, которое не менялось, потому что... словно онемело.