Unknown - 5839e126-c205-4f77-90b3-07883d1e760c

— Пока ты сама не захочешь, — сказал он, беря ее маленькую ручку в свою

большую. Когда она не ответила, он смахнул локон со лба, — любовь придет в свое время, Анника.

— Так и будет, — она согласилась и прижалась к нему. Его дыхание участилось,

когда она потянулась туда, где принесет ему удовольствие. Она почувствовала, как он

стал твердым под её рукой. — И Джеймс, я хочу этого.

Было действительно больно, как её предупреждали. И да, она надеялась, что каждый

толчок тела ее мужа изгонит лицо Мерсера из памяти. Тем не менее, когда она закрывала

глаза, все еще видела его.

Затем Анника слушала ровное дыхание Джеймса и знала, что он мирно спит. Его

сильная рука обнимала ее за талию, и она пробежалась пальцами по его коже. Она

чувствовала к нему привязанность. Она поступила опрометчиво, не задумываясь,

бросилась в брак, но что сделано, то сделано. Мерсер конечно же об этом услышит. Она

сомневалась, что это будет иметь хоть какое-то значение для него.

Хруст двери, вырывающейся из петель, заставил ее в тревоге вскочить. Джеймс

оказался быстрее, он уже схватился за винчестер, который держал у кровати.

Злоумышленник издал болезненный вскрик, сопровождая отборным ругательством.

— Мерсер, — прошептал Джеймс, наставляя винтовку на брата.

Мерсер Долан появился словно призрак. Он по-прежнему носил одежду, которая

была накануне окровавлена. Его темные волосы, всегда слишком длинные, дико торчали, так как он был без шляпы.

— Анника, — простонал он, имя, которое, казалось, принесло ему невыразимую

боль.

Она заплакала и начала к нему подходить, но потом вспомнила, кто она сейчас. И

почему. Она вспыхнула от гнева. Анника стояла на кровати, которую она делила с мужем

и услышала свой жесткий голос. — Я знаю, что ты из себя представляешь, Мерсер Долан.

Черствый подлец, не более того. Воспоминания о твоих прикосновениях вызывают боль.

Боль!

Джеймс опустил винтовку и протянул брату руку. Мерсер бросил на него

убийственный взгляд. — Убери руку, прежде чем я отрежу её. Брат.

Мерсер возвышался впечатляющей высотой своего роста и кинул отчаянный взгляд

на Аннику. — Ты никогда не знала меня до конца, девочка.

— Мне этого достаточно, — выдавила она. — Ты жестокий человек, который

водится со шлюхами.

Мерсер подло усмехнулся. — Анни, ты не лучше, чем те, о ком ты с такой

ненавистью говоришь. — Мерсер поморщился и закрыл руками лицо, закрывая глаза, как

будто он пытался навсегда стереть вид перед собой. Он с внезапной жестокостью пнул

столик, который обрушился на противоположную стену и разбился. Джеймс аккуратно

встал между Анникой и Мерсером. Его палец был на спусковом крючке. Анника знала, что он выстрелит, если понадобится.

Но все на что она смотрела, был Мерсер. Не было большей пытки, чем вид

страдания на его лице. Это было сильнее, чем собственничество. Ему было больно. С его

следующими словами Анника поняла, насколько больно.

— Я любил тебя, — сказал он ей. Его голос прозвучал, как удар. Как будто он только

что понял истину слов, которые произнес. И потом он исчез.

Анника не могла дышать. Она опустилась на краешек брачного ложа и подтянула

старое одеяло Джеймса к груди. Ее муж сидел рядом с ней, низко склонив голову, его

лицо ничего не выражало. Она позволила ему взять ее за руку. Однажды и только

однажды, Анника молча проклинала себя в безрассудной глупости. Она подняла голову, поклявшись никогда так снова не делать.

Что сделано, то сделано. Господи, помоги, она опустила руки с Мерсером и вышла

замуж за его брата. Причины были ничтожны, когда произошло то, чего не отменить.

Жаль, что усилия тщетны и бессмысленны.

Глава 13.

Раздор — Сити, штат Аризона

Наши дни

По прогнозу ожидался дождь. Мэддокс открыл тонкие льняные шторы в комнате

Священника, когда услышал, что и правда пошел дождь. Он посмотрел на небо, которое

было темно — серого цвета. Этот дождь не был кратковременным и яростным летним

муссоном. Этот был холоднее, долговременнее. Он был отголоском урагана из

Мексиканского залива, который до сих пор «покусывал» даже такие глубинки.

Мэддокс потянулся. Спина болела от того, что он просидел все утро. Он

действительно должен отрыть стул поудобнее, чем металлический кусок дерьма рядом с

кроватью Священника. Мэд положил книгу на стул и побрел на кухню. Он читал вслух