Unknown - ab4b35f9-bcc9-4486-85d1-16f2de6a07ad

отчеты для нее, перед тем как она отправляла их начальству. Если он и удивлялся

случайным ошибкам, странным фразам или корявым формулировкам, то никогда не

говорил. Более того, всегда исправлял ошибки и возвращал без комментариев.

Может, пора ему рассказать , подумала Сэм. Дислексия накинула широкую сеть на

каждый уголок ее жизни, и пока Сэм не поставили диагноз в шестом классе, она верила,

что так глупа, как ее заставляли думать учителя, которые понятия не имели, что делать с

ней и родителями, расстроенными ее менее чем звездными успехами в школе.

Объяснение причины уже кое-чему помогло, но каждодневная борьба, пришедшая

наряду с диагнозом, временами просто выматывала.

Покончив с рапортом, Сэм наконец позволила себе погрезить о Нике. И тут словно

открылись шлюзы: ее переполняли эмоции и желания, которым пришлось сопротивляться

весь день. Она составила список вопросов, которые хотела пройти вместе с ним, поэтому у

нее имелась веская причина вынуть визитку, врученную Ником. Это ведь будет деловой

звонок? Нет ничего плохого в том, чтобы связаться ним по строго официальному поводу.

Если она при этом умирает, но хочет рассказать о своем повышении и намечавшейся

женитьбе отца, то, что с того?

Несколько минут она туда-сюда вертела карточку между пальцами, пока в животе не

начало ужасно болеть. Думая о деле и только о деле, Сэм набрала сотовый Ника.

Он ответил заспанным голосом.

– О, Боже, я тебя разбудила?

– Нет, нет. – Широкий зевок разоблачил его. – Я надеялся, что ты позвонишь.

Решив придерживаться строго дела, Сэм заявила:

– У меня несколько вопросов. По делу.

– Аа.

Она поморщилась, услышав прозвучавшее в единственном возгласе разочарование.

– Голос у тебя… ну не знаю… звучит как-то паршиво, что ли.

– День был паршивый, не считая самого начала с тобой.

Не говоря много, он умудрился сказать все. И Сэм знала: по телефону признаться,

что ей нужно, не получится.

– Ты дома?

– Угу.

– Не возражаешь, если я заскочу? Только на минуту?

– А ты дома ?

– В данный момент.

– Ты просто собираешься «заскочить» через весь Арлингтон? И только на минуту?

– Мне нужно с тобой поговорить, Ник. Мне нужно… черт, я даже толком не знаю,

что мне нужно.

– Приезжай, я буду ждать. И... милая? Ты никогда, слышишь, никогда не должна

спрашивать. Поняла?

Она растеклась в слезливую сбитую с толку лужицу, смеси из потребности и

желания.

– Да, – умудрилась выдавить Сэм. – Я буду. Скоро.

***

Сердце кувыркалось в груди. Сэм достала пистолет, значок и наручники.

Причесалась, оделась за несколько минут и направилась к лестнице сообщить отцу, что

собирается немного прогуляться. Селия сказала ей, что тот уже спит.

– Он сегодня вечером особенно устал. – Она помогла Сэм надеть пальто. – Будь

осторожна, ладно?

– Всегда осторожна. – Поддавшись порыву, по дороге к входной двери Сэм

наклонилась и поцеловала Селию в щеку. – Увидимся.

Ник включил для нее внешний свет. Казалось, простая вещь, но вызвала такое

сильное чувство, словно вернулась домой, что Сэм еще несколько минут сидела,

напоминая себе, зачем она здесь. А зачем – нет.

– Дело не в тебе, – шептала она. – Не сейчас. А дело в том, чтобы свершилось

возмездие для Джона О’Коннора. И ничего больше.

Однако когда Ник открыл дверь, выглядя таким… ну… потерянным – лучшее слово,

которое она смогла подобрать, все стало неважным, кроме него.

– Ник.

Закрыв за собой дверь, она сбросила пальто на пол и потянулась к нему.

Так они стояли, обнявшись, прогоняя уютом холод, который Сэм принесла с собой.

Подняв руки к его лицу, она взглянула на Ника.

– Что с тобой?

Пожав плечами, он ответил.

– Все. – Прислонил лоб к ее лбу. – То я планировал каждую минуту дня, а теперь не

знаю, что, черт возьми, делать с самим собой. И это дает слишком много времени для

размышлений.

Даже после того, что узнала сегодня о Джоне О’Конноре, Сэм все еще могла

чувствовать боль Ника от потери друга и босса. После его хладнокровного, отточенного

поведения видеть его растрепанным в старой футболке с эмблемой Гарварда и

поношенных спортивных брюках было странно. В какой-то момент этого долгого дня шок,

очевидно, ушел, уступив место неприкрытому горю.

– Я рад, что ты пришла. – Он прижал ее к закрытой двери. – Я о тебе беспокоился.

Это дерьмо в газете…