Аляска Ангелини - Невыносимый

— Я жду.

Ее ноги сгибаются, и она отталкивается бедрами, пытаясь сбросить меня, но я с легкостью удерживаю рабыню прижатой к матрасу.

— Нет. Не раньше, чем ты согласишься, и слезешь с меня.

— Ты совсем не слушаешь. Своим молчанием, ты просто показываешь мне, что на самом деле не хочешь, чтобы я останавливался. И это хорошо, потому что я не хочу этого делать.

Я утыкаюсь в ее шею, пока мои пальцы оказывают магическое воздействие на ее киску. Медленными кругами, я двигаюсь поверх по щелочке, пока дыхание Дианы не становится глубже. Я знаю, что она пытается сдерживать звуки, но девушка не в состоянии остановить себя, от вращения бедрами из–за моего поддразнивания.

— О, Боже, — Диана пытается отрицательно покачать головой, но я держу ее за волосы так крепко, что она едва может двигаться. — Ты должен остановиться.

— Почему? Потому что тебе это нравится? В этом нет ничего плохого, рабыня, — по крайней мере, она чувствует нечто иное, чем желание умереть. Мои прикосновения перемещаются вниз до тех пор, пока не достигают момента, когда я могу проникнуть в нее. Ее зубы впиваются в губу до крови.

— Ты не прав, — взрывается она, издавая стоны в процессе. — Это неправильно. Слезай. — Рыдает она, пинаясь и выгибаясь. Раз. Второй. Я оставляю в покое ее киску и расстегиваю ремни, освобождая руки. Когда я становлюсь на колени, то хватаюсь за ее лодыжки, соединяя их, пока она продолжает со мной бороться.

В тот момент, когда я снова сжимаю вместе лодыжки, я поднимаю её ноги, раздвигая бёдрами, и устраиваюсь между ними, пока полностью не ложусь на неё. В её киске будет так тесно… я уже это представляю.

— Я хочу тебя, рабыня.

— Диана, — произносит она сквозь слезы.

— Ты — моя рабыня. Диана — мертва. Ты позволила мне убить ее.

Она отворачивает голову в сторону, и я прижимаюсь губами к ее уху.

— Теперь, ты принадлежишь мне. И я тоже принадлежу тебе. В этом мы вместе. Как все сложится — зависит только от тебя.

Медленно, она поворачивается ко мне, встречая мой взгляд с той темнотой, которая сидит внутри нее. Я не могу отвести глаза, с восхищением наблюдая за напряженностью, которая пленит каждую клеточку моего тела.

— Если это зависит от меня, значит, контроль мой. Не твой, — улыбка подергивает уголки ее губ. — Так, кто здесь сейчас хозяин положения… Господин ?

Глава 6

Диана

Мой голос полон сарказма, когда я смотрю в его глаза, которые наполнены такой плотной пеленой воспоминаний, что это заставляет меня почувствовать себя растерянной. Пальцы пробегаются по моему плечу и захватывают волосы, дергая так сильно, что мне приходится откинуть голову назад во избежание удушья.

— Ты думаешь, что это чертова игра? — он сжимает сильнее, пока сквозь мои сжатые зубы не вырывается крик. Губы щиплет от прокуса и боль, не покидающая мое тело, возвращает к жизни каждый мой нерв.

— Да. Это твоя игра. Я просто мышка, которая бежит через лабиринт для твоего нездорового развлечения, — невозможно скрыть дрожь в моем голосе. Я так возбуждена и в тоже время напугана, что это даже не имеет смысла.

Зубы впиваются в мое плечо, заставляя меня закричать, срывая голос. Это мучительнее, чем все, что было раньше. Мое тело содрогается, дрожа от болезненных ощущений. Слезы начинают свободно капать еще до того, как я вспоминаю, что пыталась их сдержать.

— Неправильно, — огрызается он. — Это не игра, а урок. Когда ты узнаешь разницу, ты поймешь.

— Я не хочу понимать. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Позволь мне уйти! — серьезно, со мной определенно, что–то не так. Почему я не хочу, чтобы он прекратил причинять мне боль? Почему прекращает болеть душа, когда он угрожает, что трахнет мое тело? Понимание этого, заставляет меня сломаться еще сильнее. Это не нормально! В кого я превращаюсь?

— Очень плохо. Я хочу, чтобы ты показала мне борьбу. Твоего искреннего желания умереть — не достаточно. Прежде чем уйти из жизни, сначала ты должна начать жить. Ты должна заработать свой билет на другую сторону, и я буду единственным, кто поставит штамп в твоем сраном паспорте. Теперь, до твоих тупых мозгов должно дойти, что тебе придется вложить все свои силы, в какое–то стоящее дерьмо.

Если бы не его вызывающий тон, то я пропустила бы эти слова. Разговор с Джейми врезается в меня с силой грузовика.

— Ты хочешь, чтобы я делала что–то хорошее, чтобы заслужить смерть?

Хватка ослабевает, и я поворачиваюсь к нему лицом. Гнев превращается во что–то суровое, когда он смотрит вниз.