admin - upload

входим в комнату, он вновь склоняется ко мне и снимает зажимы с моих сосков. Я

чувствую огромное облегчение, но от них соски остаются вытянутыми, пульсирующими и

гиперчувствительными.

- Подойди к скамейке, - командует Доминик, вновь выпрямившись. – Встань перед

ней на колени и вытянись вдоль нее.

Подчиняюсь его приказу: подползаю к лавке, колени остаются на полу, а я

устраиваюсь на гладком дереве, нижняя часть тела открыта. Я гадаю, что же сейчас

произойдет.

- Обними ее.

Я обхватываю лавку руками, чувствительные соски причиняют боль, когда я

прикасаюсь к поверхности скамейки.

Доминик начинает перемещаться позади меня. Мне не видно, что он делает, но я

слышу ритмичные шлепки, когда он постукивает чем-то по своей ладони.

- Ты ослушалась меня, - крайне суровым голосом произносит он. – Ты опоздала.

Думаешь, саба должна заставлять своего мастера ждать хотя бы секунду?

- Нет, сэр, - шепчу я. Ожидание того, что он собирается сделать со мной, ужасно.

- Твоей обязанностью было прибыть сюда до 14:30, чтобы выполнить мой приказ и

находиться в будуаре ровно в половине.

На слове «ровно» он вновь хлопает чем-то по своей ладони.

Что у него в руках, ради всех святых?

Его голос опускается до шепота.

- Что мне следует с тобой сделать?

- Наказать меня, сэр, – мой голос тих и смиренен.

- Что?

- Наказать меня, сэр, – повторяю я громче.

- Да. Мне нужно научить тебя манерам. Ты непослушная девчонка?

- Да, сэр.

Слова возбуждают меня, раззадоривают. Интересно, не забыл ли он о яйце, которое

все еще пульсирует во мне.

- Кто ты?

- Непослушная девчонка.

- Да. Очень непослушная, озорная девчонка. Нужно, чтобы шестерка лучших

преподала тебе урок.

Он перестает расхаживать и взмахивает в воздухе предметом, который держит в

руке. Тот издает свистящий звук, и я предполагаю, что это стек. Я чувствую прилив страха.

Не хочу этого, от него больно. Держись стойко, - говорю я себе. - Не показывай ему, что

боишься.

Наступает продолжительная тишина, и я чувствую, как моя попка покалывает в

ожидании. Я с трудом выношу это. А затем, шлеп!

Плеть опускается на мои ягодицы. Щиплет, но не доставляет той тошнотворной

боли, которой я опасалась. Я стою спокойно и стараюсь не шевелиться.

Шлеп!

Удар снова приходится на мягкую часть моей попы, на этот раз чуть сильнее. Я

ахаю. Прежде чем я успеваю прийти в себя, снова получаю плетью, опять чуть сильнее, и

затем снова. Из меня вырывается крик. Ягодицы горят, ощущаю, как кожа воспалена и

чувствительна. Плеть снова опускается на меня с кусающим, жалящим хлопком, посылая

по коже испепеляющую муку. Мне совсем не нравится это ощущение жгучей боли.

Маленькое яйцо все еще трепещет во мне, но я этого совершенно не ощущаю. Все, что я

могу чувствовать: это мучительное соприкосновение плети с телом, когда она в пятый раз

опускается на меня. От боли я всхлипываю, а на глаза наворачиваются слезы. Я

сдерживаюсь для последнего удара, и он не заставляет себя ждать, более сильный, чем все

предыдущие, врезаясь в мою нежную кожу, словно ожог от раскаленной кочерги.

Из груди стремится вырваться прерывистый всхлип, но я призываю всю свою

стойкость и подавляю его. Не хочу, чтобы он видел мои слезы.

Все закончилось. Закончилось.

Но я собираюсь сказать ему, что не хочу больше испытывать таких ощущений. Я не

могу переносить ощущения от плети, не только из-за причиняемой ей боли, но и из-за

чувства унижения, которое испытываю, когда меня так порют.

Он нагибается и тянет за черный шнур у меня между ног. Маленькое трепещущее

яйцо выскальзывает со слабеньким хлопком. Он выключает его.

- Молодец, Бет, - говорит он мягко, и рукой нежно потирает мои ягодицы. – Я был с

тобой суров. Не смог устоять при виде того, как твоя прекрасная кожа краснеет и

распаляется для меня. Мне хотелось впиться в нее со всей силы, - он втягивает воздух и

выдыхает. – Ты меня очень возбудила. Поднимайся.

Я поднимаюсь со скамейки, ягодицы пульсируют от боли. Я с трудом могу

держаться прямо.

- Подползи ко мне.

Я подчиняюсь, и, когда подползаю к нему, он скидывает с себя балахон, представ

под ним полностью обнаженным. Его пенис вздыблен, огромный и твердый, очевидно,

вставший от возбуждения из-за того, что он только что делал. Его глаза еще больше

темнеют от похоти по мере того, как он наблюдает за моим приближением, моя грудь