Admin - Donald E Westlake

Джон просил позвонить. Поговорю из гостиной.

- Эти люди, - она пренебрежительно махнула на компьютер. - Они хотят знать за кого папа был во время Холодной войны. Как будто он вообще за кого-нибудь когда-нибудь был. Он же был политиком, ради бога!

- Скажи им, - посоветовал Келп, - что твой папа считал Холодную войну вынужденной необходимостью, и что он молился каждый день за то, чтобы все закончилось хорошо.

Он так и оставил ее там — с соболем в руках и с озабоченным выражением на лице, словно в раздумье - как же закончить всю эту историю с ее отцом. В гостиной Келп уселся на диван, посмотрел на телевизор, и позвонил Дортмундеру.

Тот, задыхаясь, ответил на пятом гудке.

- Да?

- Ты должно быть бежал из кухни.

- Оказывается перекусы хорошая штука. Много маленьких перекусов в течение дня полезны для здоровья.

- И все равно тебе приходится бегать из кухни.

- Ты же не собираешься мне рассказывать о дополнительных телефонах?!

- Нет, я уже давно это дело забросил. К тому же это ты хотел поговорить, так что говори.

- Хорошо. Арни Олбрайт.

Келп подождал немного, потом спросил:

- Это тема для разговора?

- Да.

- Он на юге, на реабилитации.

- Он вернулся, позвонил мне и сказал, что там все прекрасно закончилось.

- Я бы послушал другое мнение.

- У тебя будет возможность. Составить свое собственное мнение, - предложил Дортмундер. - Он хочет нас видеть. Сказал, что у него для нас отличное предложение.

- Для нас? - переспросил Келп, рассматривая вошедшую в кухню Анну Марию. Она улыбалась и была в шубке. — Арни звонил не мне, а тебе, Джон.

- Но ему известно, что мы команда.

- Арни Олбрайт мне не звонил, так что мне там делать нечего.

- Он говорит, что это поистине шикарное предложение.

- Вот и хорошо. Ты сходишь сам, и если это действительно окажется шикарное предложение, тогда ты позвонишь мне. Ты даже можешь прийти ко мне и описать все в подробностях.

- Энди, - сообщил Дортмундер. - Я с тобой поделюсь.

- Не напрягайся.

- Я просто не могу сделать это один, - признался Дортмундер. - Боюсь увидеть что стало с Арни после этого курорта. Или мы идем вместе или я не иду вообще.

Келп почувствовал себя в ловушке.

- Послушай, Джон, - начал Келп, и Анна Мария вновь прошла по комнате, уже из кухни в спальню. Она все еще улыбалась и по-прежнему была в шубке. На полдороге она остановилась и распахнула ее - под шубкой ничего не было. — А-а-а, - простонал Келп.

- Так встретимся там? - тут же спросил Дортмундер.

- Это не честно! В жизни столько отвлекающих маневров! Вот как тут откажешься? Анна Мария двигалась к спальне, а шубка струилась по полу за ней.

- Только не прямо сейчас. Попозже, скажем... сегодня часика в четыре.

- Я встречу тебя там, - сказал Дортмундер. - Снаружи.

- Не могу дождаться, - выпалил Келп, и повесил трубку.

4

- Очередной день в раю.

- Ты каждый день это повторяешь.

- Конечно, я это повторяю, - подтвердил Престон, смахнув с живота песок. - В этом ведь весь смысл. Неизменная похожесть, отсутствие сюрпризов и тревог, вечная, ничем не замутненная приятность нынешнего нашего существования приводит к тому, что я просто обязан охарактеризовать каждый бессмысленный, неспешный и ленивый день одной и той же банальной фразой. Удивляет только то, что ты не говоришь этого каждый день.

Алан нахмурился. Престон подозревал, и не впервые, что Алан не особо-то обращал на него внимание.

- Что не говорю каждый день?

- Это не говоришь каждый день

Алан состроил обезьянью мордочку, глядя на этого умника в шляпе от Рэд Сокс и солнцезащитных очках.

- Что сказать каждый день?

- О, боже, - простонал Престон.

Ему надо начать все с самого начала,что ли? А смысл? Вместо этого он произнес:

- Ты и понятия не имеешь, как надо вести себя оплаченному компаньону, так ведь?

- Я прекрасный компаньон, не согласился Алан. - Я здесь в полном твоем распоряжении, участвую в разговоре, приношу и отношу, я задвинул на второй план собственные предпочтения и свою индивидуальность, и я никогда не спорю с тобой.

- Ты споришь со мной прямо сейчас.

- Нет, не спорю.

Снова тупик. Престон вздохнул, и его взгляд пробежался сначала по собственной груди; потом по рыхлому розовому животу, нависшему на пояс его алых плавок; поверх кончиков его пальцев ног; дальше, на ту сторону белых деревянных перил, огибающих веранду, где он лежал в гамаке; мимо тонкой полоски опрятных цветочных кадок по бокам выложенной кирпичом дорожки, бегущей вдоль береговой линии; мимо прибоя; и дальше - к зеленому и пенистому морю, пестрому от ныряльщиков с трубками, и летающих виндсерферов, то и дело сталкивающихся с лодками. Даже простое наблюдение за этими деятельными людьми забирало все силы.