Николай Фокин - М Ы Р О Д И Л И СЬ И Ж И Л И Н А У Р А Л Е – Р Е К Е ...

заработки. Они сложили кирпичный фундамент, собрали стены,

85

проконопатили их паклей, настелили пол, протянули матицу, укрепили

потолок, поставили двери и рамы со стеклами. Дом венчала шатровая

крыша из оцинкованного железа. Отец, не желая «тратить деньги

попусту», ошибся при покупке: «белого металла» оказалось мало , и один

из скатов пришлось делать из «черного».

Сразу же после окончания строительства отец расплатился с

энергичными и умелыми строителями. Поблагодарил самарцев за

хорошую и скорую работу.

И как некогда дед, организовал прощальный обед: пригласил

мастеров к столу, поставил две бутылки водки, мама сытно накормила

рабочих людей. Мои родители и строители разошлись, довольные тем, что

важное дело удалось быстро и успешно выполнить.

Через несколько дней отец сказал маме: чтобы расплатиться с

мужиками, он взял деньги в долг у своих старых приятелей. На несколько

дней. Просить у братьев не стал.. Объяснил просто: «Неудобно. Ведь ни у

кого нет лишних». Хорошо знающий жизнь и людей казак полагал, что

взаймы брать деньги у близких и родственников не следует: могут

испортиться теплые, добрые отношения.

Отец возвратил долг как обещал (дорожил своим именем и образом

крепкого хозяина). Но пришлось продать лошадь и свинью. Во дворе

остались куры с петухом и корова. Молоко мама станет продавать: деньги

всегда нужны.

Строительные работы продолжались несколько лет. Братья и старые

приятели помогли отцу поставить большие, высокие «распашные» (с

двумя полотнами) ворота, рядом – крыльцо с красивой, легкой калиткой.

Пришлось заняться ремонтом сараев (базов), в одном из которых

находилась (сейчас!) корова и предполагалось держать лошадь (в

будущем!), во втором – хранить сено и дрова. По просьбе мамы, отец

построил во дворе небольшой курятник и легкую летнюю кухню. Позже

огородил двор плетнями. Узкий открытый проход соединял наш участок с

родительским: так проще встречаться с братьями и легче сохранять

внутреннюю близость.

4

Больше, чем на год, отцу пришлось изменить своей «основной

профессии» извозчика, бахчевника и косаря. Близкие знали, что отец – не

рыбак, а бахчевник. Он хорошо знал бывшие войсковые земли, разбирался

в почвах, легко определял сроки работ на бахче и в лугах. Конечно, как

«природный» уралец, он не мог равнодушно относиться к традиционным

речным промыслам. Дед, кроме плуга, косилки и грабель, оставил

сыновьям большую будару, специальную одежду и разнообразное

86

снаряжение, необходимое в дни «рыбацких” праздников» – багренья и

плавни. После революции братья не использовали их в деле, но бережно

хранили во дворе и в сундуке: «Может, когда-нибудь вернутся прежние

порядки на Урале ?».

Местные власти в начале 20-х организовали несколько рыболовецких

артелей. Советы, конечно, не решались восстановить старые местные ловы,

но и не могли отказаться от такого серьезного источника доходов, каким

на Урале всегда являлось рыболовство.

В артели приглашались, как опытные «профессионалы», знающие

местные реки и озера казаки. Но они неохотно («только по нужде»)

соглашались работать вместе с мужиками, которых в старое время не

допускали к «войсковой воде». Опытные «баграчеи» и «аханщики»

говорили: «Ничего не знают. А еще собираются рыбу ловить». Работа

новых артельщиков, по их мнению, – глупая забава или злая насмешка над

настоящим, серьезным делом, так как «ловцы» постоянно нарушали

давние, широко известные правила «честного промысла».

Оставшись без лошади, отец решил заняться работой, близкой ему по

духу Но сначала подготовил к своему отъезду семью: проверил запасы в

погребе, купил необходимые продукты. Теперь был спокоен, так как знал,

что домашние без него месяц и более не станут голодать. Позже он будет

заезжать домой на несколько дней, чтобы найти и купить для семьи все

необходимое.

Уралец вступил в артель «Заря». Работа в ней не была для отца

неизвестным занятием. Он, .хорошо знал «нужные», «удобные» места на

главной реке: мрачные омуты, где «зимовали» осетры и белуги,

стремительные, светлые перекаты, перед которыми весной стояли вобла и

чехонь, тихие, задумчивые заводи, где водилась не любимая им «черная»

рыба – щуки и сомы.

В молодые годы отец ездил не только на Урал, но и на озера,

расположенные недалеко ( в 10–15 верстах) от города. Бывал не раз и на