Николай Фокин - М Ы Р О Д И Л И СЬ И Ж И Л И Н А У Р А Л Е – Р Е К Е ...

всем». Какой-такой «свой» и «новый мир»? Как «стать всем»? – мой отец и

его братья не знали. На бывшем проспекте часто раздавались радостные

крики. Там молодые энтузиасты, «комсомолисты» с рабочих окраин

80

приветствовали партийных руководителей города и губернии (округа? или

области?.).

1

Впрочем, шумные сборища на городских улицах и площадях отца

почти не интересовали. Его беспокоили свои хозяйственные дела, к

исполнению которых он привык относиться добросовестно.

В середине 20-х годов местная газета часто публиковала списки

злостных неплательщиков налогов. Среди многочисленных фамилий отец

находил своих знакомых (Бокаушин, Ларшин, Суетин, Шапошников и др.).

Вспоминая недавнее прошлое, он старался не шутить с властью, вовремя

относил в контору деньги. Неохотно, заставляя себя, но все же платил

аккуратно налоги, поскольку спокойствие и благополучие семьи отец не

хотел подвергать ни малейшему риску.

…Поздней осенью состоялся серьезный разговор братьев о

наследстве. Впрочем, о каком-таком богатстве, оставшемся после смерти

родителей, можно было говорить? Его никогда не было. Братьям досталось

обычное для казаков среднего достатка наследие: дом, двор с постройками

да несколько машин(плуг, косилка, грабли и др.).

Отец решил отделиться, поэтому не стал требовать своей доли

наличными: знал, что лишних денег у Степана и Александра, остающихся

в доме, никогда не было. И вряд ли появятся в ближайшее время. Но долго

ждать решение братьев отец не мог: мама, уставшая от шума и беспорядка

в общем доме, более настойчиво, чем прежде, уговаривала отца поскорее

начинать свою жизнь.: ведь они ожидали появление нового младенца и

жить с тремя детьми в родительском доме было бы невозможно. Мама

всегда приветливо и спокойно относилась к каждому деверю, не ссорилась

с невестками. Однако желание иметь отдельный дом было так сильно, что

она решила не отступать от своего Семеныча и требовать быстрого

выполнения главной своей просьбы. Вообще-то, она редко что-либо

просила (особенно для себя), но здесь проявила редкую настойчивость. Да

и отец тоже думал о своем отдельном доме и собственном хозяйстве. «Уже

не молодой, чтобы все время колготиться в общей избе»,– говорил он.

На заседании «домашнего совета» отец предложил план получения

своей доли: он решил взять часть двора вместе с базами и баней. Рабочий

инвентарь должен остаться общим. И каждый может пользоваться им

когда захочет. Братья согласились со словами старшего: «Иначе, когда все

без денег, как делиться?».

Илларион принял это решение спокойно, даже равнодушно, так как

уже не чувствовал внутренней связи с родным домом и хозяйством:

«чистый конторщик», он не хотел копаться в земле и ему не нужны были

плуг и пр. Младшего (Александра) больше, чем дом и хозяйство,

81

волновали жена и машины, и он не задумывался над тем, что предложил

Иван, и на каком этаже будет жить: «Со временем все наладится... как-

нибудь». Не забыли братья свою единственную сестру: собрали и передали

Еле деньги: «Небольшие, но других пока нет». Но не вспомнили Лизу:

«Отрезанный ломоть» Решили отправлять Василию каждый месяц «общие,

семейные рубли». Поручили заниматься этим несложным делом младшему

брату.

Кажется, ни один из братьев не считал себя обиженным и не высказал

своего недовольства. Лишь Степан болезненно ревниво отнесся к просьбе

Ивана: он не хотел отдавать ему ту часть двора, где стояли два база и баня,

держали скот, хранили сено и дрова: «Мало ли для чего еще может

пригодиться двор». Но возражать старшему брату не стал, так как знал,

что Илларион и Александр не поддержит его.

Итак, семейно-хозяйственные вопросы были решены спокойно, без

криков и взаимных обвинений. В отношениях между братьями

сохранились старые, невидимые скрепы, проявлявшиеся теперь несколько

иначе и внешне не столь прочно, чем прежде. Не любившие открыто

выражать свои чувства, новые хозяева всегда откликались делом на

просьбу каждого из них поддержать его в трудную минуту. Однако, как

самолюбивые люди, братья редко обращались за помощью, стараясь свои

трудности преодолевать самостоятельно.

Старая, традиционная казачья семья с ее многолюдьем и

патриархальными правилами” исчезла. Общинный дух, некогда царивший

в семье, пропадал под внешне незаметным воздействием новой жизни.И