Александр Фокин - «Коммунизм не за горами». Образы будущего у власти и населения СССР на рубеже 1950–1960-х годов

Издание осуществлено при финансовой поддержке Еврейского музея и Центра толерантности

© Фокин А. А., 2017

© Политическая энциклопедия, 2017

Фокин Александр Александрович — кандидат исторических наук.

Родился в 1982 г. в г. Челябинске.

В 2004 г. окончил исторический факультет.

Обучался в аспирантуре под руководством И. В. Нарского. В настоящее время работает доцентом кафедры истории России и зарубежных стран Челябинского государственного университета.

2012 г. — стал победителем конкурса фонда Потанина для молодых преподавателей.

2014 г. — получил грант Президента Российской Федерации для поддержки молодых ученых.

2013 и 2017 гг. — получил грант Германского исторического института в Москве.

2017 г. — стал лауреатом «Карамзинской стипендии» Фонда Михаила Прохорова и РАНХиГС.

31 октября 1961 г. XXII съезд КПСС принял III Программу КПСС. По странному стечению обстоятельств в этот же день, только через два десятилетия родился автор этой книги. Если верить тексту Программы, то я должен был родиться и жить в коммунистическом обществе. Сейчас это заявление может вызвать только грустную улыбку, как на открытке Владимира Белоброва и Олега Попова из серии «Упущенные возможности». III Программа КПСС в современной России является не самым актуальным документом советской эпохи и остается востребованным только узким кругом историков.

За короткий XX век в мире расцвели и угасли два «Великих нарратива»: фашизм и коммунизм. Хотя говорить об их полном исчезновении пока рано, поскольку активно действуют как ультраправые, так и левые силы. Тем не менее III Рейх и СССР, которые олицетворяли эти две идеологии, прекратили свое существование, что дало повод говорить о пресловутом «конце истории», поскольку альтернатив западной «демократии» не осталось и восторжествовал «презентизм». Вслед за Ж. Ф. Лиотаром утверждается скепсис по отношению к глобальным доктринам. Даже люди, причастные к созданию или поддержанию «Великих нарративов», начинают преподносить их как заранее неосуществимые проекты. Такая судьба постигла и проект «развернутого строительства коммунизма», который, наряду с насаждением кукурузы и освоением целины, стал негативным символом хрущевского десятилетия.

Клеймо утопии, которое наложили на Программу построения коммунизма, негативно отразилось на историографической судьбе данной темы. Так, крупный исследователь реформаторской деятельности Н. С. Хрущева Н. А. Барсуков одну из своих статей прямо называет «Коммунистические иллюзии Хрущева» [1] Барсуков Н. А. Коммунистические иллюзии Хрущева // Диалог. 1991. № 5. С. 75–83. , что сразу расставляет акценты в интерпретации материала.

Мне более близка позиция, которую в своей книге высказывает антрополог Алексей Юрчак [2] Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение. М., 2014. , выступающий против мысли о том, что идея социализма была ошибочной и безнравственной, и именно так социализм воспринимался большинством населения. Такую точку зрения автор объясняет особым расположением исследователей к советской системе как к объекту анализа, ибо они находились или за территориальным рубежом Советского Союза, или за хронологическим рубежом его существования. В результате такого внешнего расположения исследователи воспринимают постулаты западного либерализма как норму, а постулаты советского социализма как аномалию. Для преодоления такой ситуации, как и в случае с постколониальными исследованиями, необходимо сформировать новый исследовательский язык, основанный на эмической точке зрения.

Подобный подход позволяет обозначить несколько проблем.

Первая проблема — неопределенность терминологических границ понятия «утопия».