Александр Фокин - «Коммунизм не за горами». Образы будущего у власти и населения СССР на рубеже 1950–1960-х годов

Если изучение будущего, которое будет реализовано, задача футурологов, то изучение идей футурологов зачастую происходит постфактум. В качестве альтернативы, необходимой для разграничения смысловых полей, можно ввести термин «футурография», который будет обозначать исследования, связанные с изучением образов будущего, в отличие от «футурологии», которая изучает будущее в его становлении.

Вторая проблема связана с особенностями изучения как всей советской истории в целом, так и хрущевского периода в частности. Часто к периоду рубежа 1950–1960-х гг., с легкой руки И. Эренбурга, применяют термин «оттепель». Недостаток этого публицистического определения заключается не только в том, что его очень сложно дифференцировать, например указать даты начала и конца, но прежде всего в самой сути понятия. Как правило, «оттепель» связывают с ослаблением тоталитарного режима в СССР после смерти И. В. Сталина: появилось больше свободы, расширились горизонты общественной жизни и т. д., то есть после «сталинских заморозков» наступила, пусть и кратковременная, но «хрущевская оттепель». Поскольку доклад Н. С. Хрущева о «культе личности» на XX съезде КПСС и последующая десталинизация являются одной из главных тем при изучении деятельности Никиты Сергеевича на посту первого секретаря, можно сказать, что как за Гамлетом видна тень его отца, так и в современной историографии за спиной Хрущева постоянно стоит тень «отца народов».

В изучении истории СССР существует огромный перекос в сторону сталинизма. Оценивая чрезмерное увлечение Сталиным многих историков-тоталитаристов, М. Левин пишет: «„Пересталинизация“ советской истории, расширение ее в прошлое и будущее является общей практикой» [6] Левин М. Советский век. М., 2008. (С). 510. . Очевидно, это связано с историей становления изучения Советского Союза. В СССР история КПСС, ставшая фактическим аналогом отечественной истории после 1917 г., была переплетена с идеологией, и работы историков сейчас, в большинстве своем, рассматриваются только как источник фактографического материала, который нуждается в очистке от идеолого-теоретических напластований. Современный российский историк, занимающийся советским периодом, как витязь на распутье, выбирает один из путей: 1) уйти в голые факты и отказаться от излишнего философствования, приняв своеобразный вариант неопозитивизма;2) рассматривать историю как политический инструмент и стать или апологетом или критиком советской системы, подгоняя факты под нужную схему; 3) приобщиться к зарубежной традиции советологии с ее подходами и темами. На Западе, прежде всего в англо-саксонских странах, советология обязана своим рождением «холодной войне». Необходимость изучить своего противника вызвала рост количества исследований и оформление теоретических подходов. Тоталитаристы и ревизионисты главным объектом своего внимания считают СССР времен И. В. Сталина, поскольку, по их мнению, именно тогда складывались основы советской системы [7] Меньковский В. И. История и историография: Советский Союз 1930-х годов в трудах англо-американских историков и политологов. Минск, 2007. (С). 288. . Такой подход находит свое негативное отражение и в современных работах, как отечественных, так и зарубежных, где сталинской эпохе зачастую отводится места больше, чем остальным периодам вместе взятым, тем самым фактически ставится знак равенства между историей СССР и сталинизмом. Сталину и его времени посвящено значительное количество книг, при этом крупных исследований по периоду после 1950-х гг. появляется крайне мало. Существующие же работы, в основном, находятся в русле политической или экономической истории и не реализуют широкий спектр современной методологии. По словам Н. Митрохина, огромные лакуны в изучении данного периода скрыты за точкой зрения «шестидесятников» [8] Митрохин Н. Русская партия: Движение русских националистов в СССР. 1953–1985 годы. М., 2003. С. 7–8. .

Думается, рубеж 1950–1960-х гг. следует рассматривать как самостоятельный исторический период, не забывая, конечно, о его генезисе. Неслучайно Л. Парфенов свой проект «Намедни: Наша эра» начинает с 1961 г., тем самым отмечая своеобразный рубеж в истории СССР. Помимо первого полета человека в космос, денежной реформы, выноса тела И. В. Сталина из Мавзолея, это и год принятия новой Программы партии. III Программа КПСС интересна не только сама по себе (хотя существует необходимость заново открывать историю КПСС как отдельную исследовательскую тему), но и как центр притяжения различных идей эпохи. Это определяет структуру данной книги, которая предполагалась как система смысловых кругов вокруг одного документа, представляющего собой законченный текст.