Николай Фокин - М Ы Р О Д И Л И СЬ И Ж И Л И Н А У Р А Л Е – Р Е К Е ...

окованный «золотым» железом, и поставили его в большую навозную кучу

на заднем дворе.

Это странное, на первый взгляд, решение спасло дом и хозяйство от

полного разграбления.

Казачьи войска, руководимые атаманом В. Толстовым, в мае взяли

город в кольцо и несколько раз предпринимали попытку освободить его от

«чужой» власти. Но преодолеть оборону защитников «красного» Уральска

не удалось. Казаки отступили на юг.

В июле в город вошли части Чапаева. Их появление было встречено

местными старожилами с чувством тщательно скрываемых страха и

ненависти. Казаки не ждали справедливости и добра от борцов за новую

власть. Красные чувствовали себя хозяевами в покоренном Уральске,

бесстрашными победителями – завоевателями враждебного города. Но, на

самом деле, они были временщиками, которым безразлично будущее

«вражеского»

населенного

пункта,

жестокими

карателями,

организовавшими настоящую охоту на казаков (было арестовано свыше

600 человек, среди них – более 20 офицеров) и расстрелы пленных (даже

добровольно перешедших на сторону красных). В руки комиссаров попала

большая добыча (около 800 тысяч пудов зерна и 50 тысяч пудов мяса).

Неожиданное богатство через несколько недель было отправлено в

Москву и Петроград.

Чапаевцы побывали в каждом приличном доме, провели там обыски и

аресты, нередко, «случайно» уносили как военные трофеи хозяйские вещи

62

и продукты. Пришли «освободители» и в наш дом, где их встретили

пожилой отец, женщины и дети-подростки (Иван спрятался).

«Победители» искали ценное, но у нас ничего не нашли. Недовольные,

обиженные пустой тратой своего времени, они прихватили с собой

несколько кур и увели рабочую лошадь.

Грабежи и насилие, беспорядочная стрельба и незаконные аресты

местных жителей стали основной приметой советского Уральска в первые

недели после его «освобождения». Город, по мнению очевидца,

превратился в настоящий военный лагерь, которым управляли «вольные

крестьянские полки», жгуче ненавидевшие казаков. В митинговых

выступлениях «неистовых ревнителей новой власти» слово «казак»

понималось прямолинейно просто: «перед тобой классовый враг, которого

надо обязательно уничтожить».

Свидетель событий в «освобожденном» Уральске, Дм. Фурманов

вспоминал: «...кругом пальба неумолчная, ненужная, разгульная, чуть-чуть

притихающая к ночи, одни “прочищают дуло”, другие “стреляют дичь”, у

третьих “сорвался случайно”».

Новые городские власти предъявили уральцам ряд жестких

требований. Главные – местные жители должны забыть слово «казак»,

отказаться от традиционной формы и сдать оружие (сабли, пики, винтовки,

пистолеты и пр.). Активные «строители справедливой жизни» уничтожили

учуг на Урале; закрыли церкви и соборы; частные магазины и городские

рынки, провели ряд «акций по экспроприации» скота и имущества;

выселили бывших эксплуататоров из особняков, отдав их рабочим,

активно поддерживающим новую власть. Несколько позднее в городе

появятся яркие приметы новой жизни: Советская (Большая Михайловская),

Коммунистическая (Крестовая), Комиссарская (Атаманская) улицы,

Красноармейская ( Туркестанская ) и Пугачевская ( Петропавловская)

площади. Процесс переименования улиц и переулков с годами превратится

в серьезную историко-идеологическую игру. В Уральске зазвучат новые

названия старых улиц: Дмитриевская (Хвалынская), Неусыповская

(Царицынская), Пролетарская (Канцелярская), Сакмарская (Чапаевская),

Суровская (Уфимская), Плясунковская ( Сызранская), Линдовская

(Штабная) и др.

Семья деда более года жила в состоянии постоянной тревоги. Никто

не знал, где находятся сыновья, когда они возвратятся (и возвратятся ли? )

домой. Лишь поздней весной 1920 г., когда воды рек и озер успокоились,

когда просохли степные лощины и яркое солнце засияло в чистом небе,

Степан и Илларион вернулись. Обходя посты красных, они незаметно

переправились на случайно найденной лодке через Чаган и ночью

оказались в городе, в районе Казенного сада.

63

После нескольких дней отдыха Илларион рассказал, что свое

«путешествие на юг» братья закончили в далеком, забытом людьми хуторе

Беленьком, в сотне (может, больше?) верст от Уральска. Беспомощные,

обмороженные, голодные, они случайно попали в теплую избу, где почти