Клэр Шеридан - Из Лондона в Москву

«Не ищите причину революции ни в пропаганде революционеров, ни в слабости монархии и несостоятельности царского правительства, а сумейте её рассмотреть в глубокой и негласной работе скрытых сил, которые вывели новые социальные классы на сцену Истории».

Январь 1921 года.

Со времени моего возвращения из Москвы 20 ноября 1920 года, у меня совершенно не было свободного времени: сначала - публикация моего «Дневника» в газете "Times" и всё, что с этим связано, а затем – работа над книгой, которую я только сейчас закончила. Готовясь к отъезду в Москву, не посвятив никого в свои планы, я даже представить себе не могла, чем это всё обернётся, и как отреагируют родственники и друзья. По возвращению домой, я была ошеломлена. В этом жестоком мире, которому я когда-то принадлежала, меня неожиданно восприняли серьёзнее, чем я сама о себе думала. Действительно, очень серьёзно. Но в результате своей поездки я растеряла кучу так называемых «друзей», с которыми на протяжении многих лет меня неизбежно связывали общие интересы и образ жизни. Но зато я приобрела ещё больше новых. И мне нравятся мои новые друзья. С ними я могу разговаривать от чистого сердца, с открытой душой. Наконец-то, почти впервые в моей жизни, я оказалась среди людей, с которыми у меня – полное взаимопонимание. Быстро промелькнули почти два месяца, наполненные событиями и интересными явлениям – всё это просто невозможно описать. Незнакомые люди приглашают меня к себе и звонят по телефону. Но незнакомыми они остаются недолго: нам есть о чём поговорить…

Однажды Массингем (Massingham – английский журналист и писатель – Ред.) пригласил меня на ланч, и я согласилась, совершенно не зная его. С нами был мой хороший знакомый капитан Гренфилл. Мне очень понравился Массингем, думаю, никогда раньше я не встречала такого интересного собеседника. Бернарда Шоу я встретила на обеде в ресторане «Sidney Cook», но даже остроумный и гениальный Шоу лишён того неистового огня, который отличает русскую душу. Массингем обладает колким чувством юмора, в нём можно угадать борца за права рабочего человека, в то время как в Бернарде Шоу легко узнать человека с ленцой, который заметит несправедливость, но, вооружившись пером с чернилами, ополчится на противника лишь остроумной статьёй. Шоу – человек, раз и навсегда преданный написанному слову. Массингема беспокоит вопрос улучшения человеческого общества. Я уверена, он – настоящий борец. В нём, как и у русских, есть заряд энтузиазма. Массингем попросил меня что-нибудь написать для «Nation», и я согласилась, но работать над статьёй не так легко, как вести личный дневник. Статья ко многому обязывает, и автор должен всесторонне знать тему. Не хочется испытывать судьбу на дилетантском уровне. Я пишу в той же манере, как и леплю из глины: быстро, в порыве свежего впечатления. Долго обдумывать, переделывать – не мой стиль.

Коутс (Коутс, Председатель организации «Руки прочь от России» - "Hands Off Russia" Committee – Ред.) предложил мне выступить на собраниях в Ливерпуле, Бредфорде, Манчестере и ряде других мест. Но пришлось отказаться: как бы я не старалась держаться от политики подальше, мне непременно припишут принадлежность к той или иной политической платформе. Коутс организовал встречу с Робертом Вильямсом и Малоном. Вильямс – серьёзный, целеустремлённый и думающий человек. Малон – молодой человек, которому предстоит многое постичь, но в нём уже есть стремление к самопожертвованию.

14 января 1921 года.

Я обедала с Кити Сомерсет, дочерью герцога St.Albans. Среди приглашённых оказался и Бернард Шоу. Кити восхитительна. Шоу был в ударе. Мы беседовали об образовании, детях, религии и так далее. У нас одинаковые взгляды на детское воспитание. Шоу заявил, что дети имеют право встать и выйти, если им скучно вовремя уроков! Я спросила его, следует ли мне заставлять детей читать молитву перед сном, если она для них значит не более чем традиционный хлеб с молоком на ночь. Можно ли придерживаться предрассудков и продолжать жить в реальном мире? Мнения за столом разделились. Бернард Шоу рассказал, как в детстве он придумывал собственные молитвы, и однажды он понял, что не верит в Бога, и всё это чепуха. В первую ночь, рассказывал Шоу, он отправился спать с чувством невыполненного долга и беспокойства. А потом всё прошло. Бернард Шоу затем стал рассуждать о том, как библейская притча об Ионе и ките и подобные сказки оказали разрушающее действие на христианскую веру и создали неразбериху в детских головках. Атеисты отмели религию, начали всё с чистого листа и кончили утверждением, что надо верить во что-то стоящее.