Слава Бродский: Бредовый суп

– Я всегда говорю серьезно.

– Я тебе никогда до конца не верю.

– А ты всегда говоришь серьезно?

– Да, – сказала Кэрол.

– Ну скажи что-нибудь серьезное.

– Все хорошие ребята уже женаты.

– А Том? Том не женат. И он на тебя поглядывает.

– Нет, Том это несерьезно. Том мне не подходит.

– Чем он тебе не подходит? – спросил я.

– Не знаю. Не подходит и все. И потом… он вовсе на меня не поглядывает.

– Я помню, он как-то звал тебя на ланч.

– Да, – сказала Кэрол. – Мы даже обедали с ним как-то.

– О! – сказал я.

– Почему ты сразу говоришь “О!”?– сказала Кэрол. – Никаких “О!”

– Тогда это не называется, что вы обедали.

– А как же это называется?

– Я не знаю. Но это не называется, что вы обедали. И потом – чем все-таки тебе Том не подходит?

– Я не знаю. Не подходит – вот и все.

– Почему?

– Говорю тебе, не знаю, – сказала Кэрол. – А ты думаешь, что Том… Ну, что мне стоит обратить на него внимание?

– Конечно.

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

– Мне кажется, что ты сейчас шутишь.

– Я никогда не шучу.

– Сколько он зарабатывает?

– Он хорошо зарабатывает.

– Что значит “хорошо”? – спросила Кэрол.

– Он зарабатывает хорошие деньги.

– Ты уверен?

– Конечно.

– Я не верю.

– Он очень неплохо зарабатывает.

– Ну хорошо, – сказала Кэрол. – У него зарплата из шести цифр хотя бы?

– Да.

– Ты не шутишь?

– Нет, я не шучу, – сказал я. – Я имею в виду…

– Что? – спросила Кэрол.

– Ну… у него там есть цифра шесть.

И тут Кэрол сказала, что ей иногда хочется стукнуть меня по носу за то, что я смеюсь над ней. И что она не хочет больше со мной разговаривать. А я стал просить у нее прощения и говорить, что хочу повести ее завтра на ланч, чтобы загладить свою вину. И Кэрол сказала, что больше со мной на ланч не пойдет никогда, ни при каких обстоятельствах. И единственное исключение, которое она может для меня сделать, так это завтра. Потому что она хочет все-таки со мной еще поговорить про Тома.

– Я совсем забыла, – сказала мне Лиз, как только я вернулся на место. – Утром я говорила с Фрицем, и он хотел потом поговорить с тобой, но тебя не было. Он сказал, что будет тебе звонить завтра утром,

– Спасибо, – сказал я.

– Почему ты улыбаешься? – спросила Лиз.

– Я разве улыбаюсь?

– Да, ты всегда улыбаешься, когда я говорю про Фрица.

– Разве?

– Я как-то разговаривала с одним своим русским знакомым. Он сказал, что у русских с именем Фриц связаны неприятные ассоциации, и что во всех русских фильмах любого немца обязательно зовут Фриц, и все немцы носят военную форму и все время кричат “Handehоch!” .

– Я уже давно не смотрел русских фильмов, – сказал я.

Конечно, я улыбался. Потому что, как только Лиз начала мне говорить про Фрица, я стал вспоминать нашу с ним последнюю встречу в Амстердаме в сентябре прошлого года, когда я был там у них на выездной двухдневной конференции.

Двухдневная конференция закончилась в пятницу вечером в ресторане. После ресторана я пошел проводить Джима до его гостиницы. И когда мы проходили мимо какого-то пивного заведения, то увидели Фрица с Ари, которые уже успели туда переместиться. Они стояли на улице и курили. И как только они увидели нас, они стали нас зазывать пойти с ними пить пиво. Но Джим отбился от них довольно быстро, сказав, что он очень устал и что ему завтра рано утром надо лететь в Бразилию. И тут Франц с Ари стали говорить, что они точно знают, что я лечу в Нью-Йорк только в воскресенье и поэтому меня они не отпускают. И мне пришлось пообещать им, что я вернусь через полчаса, как только провожу Джима. И когда я возвращался обратно, я, конечно, был уверен, что Фриц и Ари уже и думать забыли про меня. Но они, по всей видимости, меня все время высматривали из своей пивнухи. И когда я проходил мимо, они выскочили оттуда с криками и улюлюканьем и стали меня затаскивать внутрь. А когда я попробовал отказаться, Фриц наставил на меня свернутую в трубку газету и стал кричать мне что-то по-немецки, из чего я разобрал только два слова “hande hoch”. И я сказал ему, что моя мама говорила мне, что в человека нельзя целиться даже из самоварной трубы. И тогда Фриц опустил свою газету и сказал, что они просят меня присоединиться к ним пока по-хорошему. И мне пришлось подчиниться, и мы, на самом-то деле, очень славно провели время и просидели там до самого закрытия, вспоминая, какое и где мы пили пиво. Мы с Фрицем стали рассказывать Ари, какие замечательные пивные заведения есть в Мюнхене. И когда Ари услышал про пивнухи на несколько тысяч человек, он сказал, что хочет поехать туда немедленно. И мы с Фрицем с большим трудом уговорили его отложить это дело до субботы.