Unknown - i 1a4a48b280b2ead2

N.A.G. – Переводы книг

смотрю по сторонам, вижу сияющие лица студентов и с полной уверенностью могу

сказать, что сегодня в их жизни благодаря нам наступил переломный момент. Это такое

восхитительное чувство.

После художественного показа водитель Сент-Клэра везет нас по живописному

маршруту вдоль Темзы. Я смотрю в окно, завороженная палитрой красочных огней:

подсветкой старых зданий, радужными переливами «Лондонского глаза»,17 его

меняющимися насыщенными цветами, похожими на световое шоу в планетарии.

– Ты хорошо провела сегодня время? – спрашивает Сент-Клэр, берет меня за руку и

сжимает.

– Я всегда хорошо провожу с тобой время. – Я понимаю, как банально звучит мой

ответ, и морщусь, но он, похоже, не возражает.

– Я тоже всегда хорошо провожу с тобой время, – отвечает он тихо. Всю оставшуюся

часть пути он кажется задумчивым, особо не разговаривая, пока мы не возвращаемся

назад в его квартиру. Там Сент-Клэр открывает бутылку вина, и мы устраиваемся на

диване.

– За еще один успешный опыт, – произносит он тост, поднимая свой бокал.

– За показ, – соглашаюсь я, касаясь его бокала своим.

Он делает глоток, все еще оставаясь погруженным в свои мысли. Интересно, что

творится в его голове. Я начинаю нервничать. Не привыкла к такому его поведению –

только если что-то не так.

Что, если он знает о моей встрече с Ленноксом?

У меня обрывается сердце. Дерьмо. Если ему известно о тайных встречах, он может

решить, что я его предаю. Но разве не это я и делаю, продолжая рассматривать

возможность того, что именно он является главным преступником, которого подозревает

Леннокс?

Я сижу в ожидании, мое сердце стучит все быстрее, пока, наконец, Сент-Клэр не

отставляет свой бокал и не устремляет на меня прямой взгляд. Под влиянием этой ночи –

взаимных поддразниваний, веселья всю дорогу до дома – энергия между нами

разгорается все сильней, но теперь я чувствую себя неуютно от его близости.

– Ого, ты выглядишь серьезным. Мне стоит беспокоиться?

Он улыбается мне – не яркой широкой улыбкой, которой одаривал всех весь

сегодняшний вечер, – а какой-то приватной и искренней, предназначенной только для

меня.

– Ты делаешь меня счастливым, Грэйс.

Я сглатываю. Это что, речь перед разрывом или из серии «я знаю, что ты встречалась с

федералами за моей спиной»?

– Я не часто подпускаю к себе людей, – продолжает он. – Ну, скорее даже никогда.

Просто так проще быть сконцентрированным на бизнесе, отделяя личную жизнь от

профессиональной.

О, боже, это речь перед расставанием. Я чувствую боль в груди, и мне приходится

прикусить губу, чтобы сдержать подступившие слезы.

– А затем появляешься ты. И все, что я, казалось, знал улетучивается. – Сент-Клэр

смотрит на меня, и от нежности, плещущейся в его глазах, у меня перехватывает дыхание.

– Грэйс, ты не похожа ни на кого из тех, что я встречал раньше. Я никогда не видел такой

энергии, такой силы, такой страсти по отношению к искусству и окружающему тебя миру.

Ты не позволила обстоятельствам сломить себя, продолжила бороться за жизнь, о

которой мечтала. Ты веришь в лучшее в людях. В лучшее во мне.

Он опускает руку под журнальный столик и достает длинную черную бархатную

коробочку с серебристым бантиком. Я ошеломленно смотрю на нее.

– Думаю, мне просто хотелось показать, что ты для меня значишь, – пристально

смотрит на меня Сент-Клэр, – и когда я увидел это, то сразу понял, что оно должно

принадлежать тебе.

Он протягивает мне коробочку. Дрожащими пальцами я развязываю бантик и

поднимаю крышечку.

О, боже мой.

17 Колесо обозрения.

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

Передо мной невероятное бриллиантовое ожерелье: идеальный каплевидный кулон,

нанизанный на великолепную золотую цепочку. Он совершенно потрясающий – и

огромный.

– Сент-Клэр, – запинаюсь я, – я не могу… это…

– Оно тебе не нравится? – он выглядит подавленным.

– Ты шутишь? Я обожаю его! Но это слишком, Чарльз…

– Ерунда, – он снова улыбается. – Оно идеально тебе подходит.

Сент-Клэр достает ожерелье из коробочки. Я разворачиваюсь и с колотящимся

сердцем убираю волосы в сторону, пока он аккуратно застегивает ожерелье на моей шее.

Бриллиант, касающийся моей кожи, – такой блестящий и идеальный – без сомнений

является самой красивой вещью, которую я когда-либо носила.