Unknown - 96cd606079b246bf94a2f1c2d86447e4

— Я, быть может, и позволила бы, но Радимира без колебаний отдаст приказ её убить, даже разбираться не станет. — Млада поправила повязку на лице и натужно кашлянула. — Да и не нужно, честно говоря, чтобы Дарёна её видела. Ни к чему это, только душу ей травить. Всё равно Дарёне нет пути на запад, а этой девчонке — на восток. Она стала Марушиным псом, ничего с этим уже не поделать, и единственная её дорога лежит в Марушино царство. Ладно… И правда, довольно разговоров. Что-то дышать совсем тяжко стало… Хмарь всю грудь забила. — Млада прикрыла на миг глаза, устало пошатнувшись. — Давай-ка, веди меня к своему горшку с отваром. Полагаюсь на тебя, ибо чутья уже нет. Запахов совсем не чувствую.

Они двинулись по следам копыт, а лошадь, боясь оставаться одна в лесу, поплелась за ними — даже поводьев не требовалось. Обеим было трудно идти: Младе — из-за чувствительности к хмари, а Ждане — от невидимой тяжести, давившей ей на плечи при горьких мыслях о Цветанке. Некстати подкралась иссушающая усталость и вытянула все силы из ног, заставляя их подгибаться и поскальзываться. Глаза и лоб горели сухим жаром, а в спину дышал холодный призрачный шепоток. Большим красным рубцом на сердце пылала царапина от когтя Северги — Марушины врата в душу Яра, которые уже нельзя было закрыть… Или всё-таки можно?

— Что тебя занесло в воронецкие земли? — спросила она женщину-кошку, шагавшую рядом тяжеловатой, утомлённой поступью.

— Дела службы, — коротко и глухо отозвалась та. Полы её тёмного плаща угрюмо покачивались, цепляясь за кусты. — Большего не могу сказать. А вот тебе придётся ответить поподробнее о своей цели… Для чего направляешься в Белые горы?

— Мне нечего скрывать, — сказала Ждана. — Я воспользовалась отсутствием мужа и сбежала от него. Верного возницы, который помог бы мне доехать куда нужно и не сдал бы князю, у меня не нашлось, но волей случая подвернулась Цветанка… Я хочу попросить у княгини Лесияры убежища в Белых горах для себя и сыновей. Но я даже не думала и не гадала, что Дарёнка уже там… Обрадовала ты меня этой вестью, Млада. Словами не выразить, насколько.

— Да, с нами она теперь, и в западных землях ей делать больше нечего, — проговорила Млада. — Кстати, раз уж речь о ней зашла… Прошу у тебя её руки. Так сложилось, что она — моя суженая. И ежели б не наша с тобой встреча, а потом расставание — такое, каким оно вышло, кто знает, как всё получилось бы… И родилась бы Дарёнка вообще. Всё случилось так, как суждено было случиться. Даже эта ошибка была прописана на страницах нашей жизни.

Ноги Жданы сами споткнулись… Благо, Млада подхватила под руку и не дала упасть, поблёскивая смеющимся взглядом.

— Не бойся, Дарёнку я не обижу… Я люблю её очень.

Остановившись, Ждана уткнулась лбом в плечо Млады. Она испытывала что угодно, только не страх за дочь. Счастье выглянуло наконец из-за дерева, пахнущее полевыми травами и цветами, синеглазое и тёплое, потёрлось пушистым боком о сердце и заставило её расплакаться — счастье, которого не было у неё самой. Слёзы хлынули неукротимо, но улыбка проглядывала сквозь них, как солнце сквозь тучи во время дождя.

— Идём, идём. — Рука Млады ласково подтолкнула её. — Потом ответишь. След не потеряй.

Когда они добрались-таки до колымаги на лесной дороге, у Жданы уже невыносимо гудели ноги и болела поясница. Радятко, не находивший себе места и расхаживавший вокруг повозки, встрепенулся и хотел броситься к матери, но, завидев незнакомую фигуру в плаще, остановился. Мал был не так сдержан в проявлении чувств: он выскочил из повозки, подбежал к Ждане и едва не сбил её с ног, обняв с размаху.

— Всё хорошо, мои родные, — с тихим смешком приговаривала она, ероша и целуя русую голову среднего сына и улыбаясь старшему.

— А где Заяц? А Северга? — взволнованно спрашивал Мал. — Зачем она тебя увезла?

— Дальше мы поедем без них, — ответила Ждана. — Северге сейчас… гм, немного не до нас. А Заяц… — Из груди княгини Воронецкой вырвался грустный вздох. — Она ушла. В Белые горы ей нельзя.

— Почему? — огорчился Мал. Видимо, Цветанка пришлась ему по душе.

— Потому что она — Марушин пёс, — вынуждена была объяснить Ждана. — Их туда не пускают… Зато у меня счастливая весть, ребятки: ваша сестра Дарёна жива. И когда мы приедем в Белые горы, мы с ней встретимся!

Радость братьев была немногословна, в основном она выразилась в посветлевших взглядах. Радятко между тем настороженно поглядывал в сторону Млады. Меч его так и остался в стене дома знахарки, и без него он чувствовал себя, по-видимому, не так уверенно.