Еще до детского сада я научился быть незаметным в собственном
большом одиноком доме. Я привык подкрадываться, никогда не повышать
голос, не выдавать свое присутствие, боясь вызвать гнев отца или привлечь
его излишнее внимание.
Я пролистал еще пару страниц газеты, изучил бизнес-раздел.
Заголовок одной статьи привлек мое внимание, и я внутренне застонал, прочитав его.
"Корпорация Грей расформировалась за одну ночь."
Далее шло описание, как компания, в конце концов, полностью
обанкротилась, того, что в главном офисе и по частным резиденциям
генерального директора уже шерстят кредиторы, ища все, чем можно было
бы поживиться.
К статье прилагалось фото, выглядящего крайне изнеможенно молодого
человека и женщины рядом с ним с младенцем на руках. Они стояли на
тротуаре возле жилой башни, а возле них стояли чемоданы. За их спинами
стоял кардиохирург моего отца, выглядя более чем безутешно. Человек, которому предполагалось, что я помогу, тот, кого я определенно подвел.
Я абсолютно забыл о договоренности, об этой небольшой услуге с моим
отцом, я забыл о той маленькой дерьмовой компании техников, которую
должен был спасти, дабы папа смог чрезмерно гордиться, будто суперзвезда
перед своими друзьями в загородном клубе. Я забыл о его друге хирурге со
всеми его миллионами, застрявшими в этой вышеуказанной компании
техников.
Прочитав статью, я сложил газету дважды пополам, а затем убедился, что края совпадают в одну линию. Положив ее на свою прикроватную
тумбочку, я схватил пушистую, сбитую подушку, прижал ее к лицу и заорал:
- Бляяяяяяяяяяядь!
Закончив кричать, я осознал, что выпустил немного накопившейся
внутри тревоги, потому положил подушку на место; от влажных очертаний
рта и моей слюны на ней осталось заметное мокрое пятно.
Я опустил ноги на пол с одной стороны кровати и какое-то время сидел
так абсолютно неподвижно.
Я знал, что мне придется встретиться с отцом, взглянуть ему в лицо и
вынести его гнев.
Я больше не был ребенком и не боялся его, он ничего не мог мне
сделать. Он больше не мог раздеть меня перед домиком для персонала и
избивать так, чтоб мои раны не заживали несколько дней.
Мне больше не пришлось бы спать на животе, пока девушка филиппинка
прокрадывалась в мою комнату, чтобы обработать мои гноящиеся раны.
Хотя нужно отдать ей должное, она реально хорошо заботилась о моих
увечьях, в конце концов, не осталось ни одного шрама. Я так и не узнал, что
за мазь она наносила на мои следы от ударов плетью, но средство и правда
было чудотворным.
Однако, зная, где были раны, я все еще мог прикоснуться к коже спины и
ощутить под ней небольшое уплотнение ткани.
Не думаю, что Зверушка замечала это, когда вонзала ногти мне в спину.
Я рассеяно ухватился за свой член и начал его поглаживать, думая о ней, моей маленькой дерзкой девочке, вступившейся за меня, тогда как никто не
сделал бы этого.
Я слышал, как она поет на кухне, слышал, как стучат и дребезжат
тарелки и кухонное оборудование, и почувствовал небольшой прилив каких-
то абсолютно новых чувств.
Не знаю, было ли это счастьем, но это точно было связано с моим
твердым, как скала, членом и тем, что мне необходимо было трахнуть
Зверушку.
Я встал и направился на кухню, поймал девушку сзади, задрал вверх ее
халатик и погрузился в нее раньше, чем она смогла вымолвить хоть слово.
Моя рука зажимала ей рот, приглушая крики удовольствия девушки, пока
я изливал в ее влагалище свое разочарование и тревоги. Я выпустил из себя
весь негатив до последней капли; это позволило мне забыть о той нервной
энергетике, что я ощутил, когда прочитал заголовок.
Мгновение я оставался внутри Зверушки, держа руку у нее на губах и
наслаждаясь тишиной. Наполнившее меня спокойствие, кажись, ощутила и
она, потому что не двигалась, не пыталась разговаривать или обернуться, чтобы взглянуть на меня.
Мой член обмяк, и я выскользнул из нее, отступил на шаг и шлепнул
девушку по попке, говоря:
- Я собираюсь принять душ. Поем, когда закончу.
Она выпрямилась, поправила халатик и повернулась ко мне лицом.
- Без проблем, - сказала девушка, улыбаясь, и казалось, что эта улыбка
несколько натянута. Что она скрывает что-то более потаенное, но спустя
мгновение это выражение исчезло с ее лица, и девушка снова стала моей
Зверушкой. - Я готовлю салат с тунцом, надеюсь, ты не против.
Читать дальше