Unknown - i c9f346a077dd1b7f

бровь.

- Под кроватью, - сказала она.

Он наклонился и приподнял простыню. Из-под кровати он вытащил пластиковый

тюбик с какой-то жидкостью.

- C’est quoi?

- Мой отец врач-гинеколог. Это называется K-Y *( речь идет о вазелине или,

предположительно, гель-смазке фирмы Jonson&Jonson ). Я слышала, как он

рассказывал маме, что с этим делают некоторые люди.

120

Принц. Тиффани Райз.

- Ты же знаешь, что сейчас я учусь в католической школе. – Кингсли снова

приподнял бровь. - Содомия не одобряется.

- Ну и..? – переспросила Джеки.

Не говоря ни слова, Кингсли перевернул девушку на живот, поставил на колени,

покрыл прохладной жидкостью и начал входить в нее. Он застонал глубоко и громко,

от давления вокруг него, от тесноты. Джеки извивалась под ним и схватила его за

руку.

- Ты уже делала это раньше, – сказал Кингсли, отметив, с какой готовностью она

приняла его внутрь себя.

Джеки хихикнула.

– Ну… никогда с кем-то, кроме себя.

Кингсли прикусил ее плечо, чтобы заглушить смех. Джеки хотела стать

библиотекарем. Конечно, библиотекарем. Эти тихони всегда такие...

После того, как они закончили, Кинг попросил оставить лубрикант себе, в

качества сувенира. Она пообещала ему дюжину тюбиков такого добра, если он придет

на этих выходных, и сделает это с ней еще раз. Обещание было с готовностью дано и с

легкостью выполнено.

Так все встало на свои места. Он горел для Сорена таким огнем, что ни девушка,

ни женщина никогда не пробуждали в нем. Сорен взял его на лесной земле. Это

случится снова. Это должно случиться снова. Кингсли умрет, если это не случится

снова.

Но повторится ли это? Прошло два месяца, и его раны полностью зажили,

Кингсли начал бояться, что все это он придумал. Это произошло, часто напоминал он

себе. Конечно, это произошло. Чем еще можно было объяснить настороженные

взгляды бабушки и дедушки, их шепот, когда он входил в комнату?

У него было одно неопровержимое доказательство, что осталось даже после того,

как все синяки выцвели. Крестик… маленький серебряный крестик, который он сорвал

с шеи Сорена и уцепился, держал, на протяжении всей ночи. Он никогда не

расставался с крестиком. Он хранил его всегда в кармане, как талисман, как бремя, как

икону.

За две недели до начала школьных занятий, Кингсли сидел на заднем крыльце

дома бабушки и дедушки, общаясь со звездами. Они утешали его... по-настоящему

утешали. Эти звезды были единственными свидетелями той ночи. Помнят ли они ее,

также как он? Кингсли начал спрашивать их, что они видели, когда услышал голоса в

кухне.

121

Принц. Тиффани Райз.

- Мне плевать, что он говорит, он не в порядке. Он определенно, не в порядке.

В словах, произнесенных бабушкой, Кингсли услышал эхо голоса покойной

матери. Как он тосковал по Maman. Кингсли знал, что бабушка винила его покойного

отца в смерти своей дочери. Она уехала в парижскую школу и влюбились в пожилого

француза. Ублюдок имел наглость полюбить ее в ответ и даже вступить в брак с

восемнадцатилетней Карен Смит и сделать ее мадам Буассоннё. Даже двое детей,

которых они вырастили, не убедили ее родителей, что отец Кингсли был никем иным,

как соблазнителем молоденьких девушек. Каков отец, таков и сын, Кингсли знал, что

дедушка и бабушка именно так думали. Если бы они только знали, что, хотя он и

соблазнял девушек, существовал другой молодой человек, которому принадлежало его

сердце.

- Что ты мне предлагаешь? – спросил дедушка, в его голосе сквозило

разочарование.

Кингсли предположил, что сегодня был не первый раз, когда они начинали этот

разговор.

- Сегодня позвонил отец Генри. Он думает, Кингсли не должен возвращаться.

Они беспокоятся о нем, о том, что произошло, о том, что он не хочет говорить об этом.

Не возвращаться? Единение Кингсли со звездами разрушилось от одной этой

мысли. Почему он не должен возвращаться? Отец Генри не говорил ему ничего о том,

чтобы он не возвращался. Откуда родилась такая идея?

Сорен… Может это была идея Сорена? Он сожалел о той ночи? Рассказал ли

Сорен отцу Генри, что он знал что-то о той ночи?

Кингсли поглотила паника. Что делать, если это было дело рук Сорена? Даже

священники считались с Сореном. На протяжении последующих нескольких дней,

Кингсли прошел через все возможные муки неуверенности в себе. Он не мог

вернуться, если Сорен не хотел, чтобы он был там. Но он должен был увидеть его