Karina Halle - Predlogenie

Но да. Так и есть. В коридоре стоит Брэм, губы с беспокойством поджаты.

— Как ты? — Спрашивает он, оглядывая меня. — Дерьмово выглядишь.

— Всегда такой очаровашка, — сухо отвечаю я, несмотря на то что сердце бешено бьется в груди, и не могу подавить улыбку.

Он небрежно пожимает плечами.

— Ты сама сказала, тебе нравится, когда я придурок

— Я много чего говорю, — отвечаю я. — Это первое, что тебе надо обо мне знать.

— О, я знаю о тебе уже так много, — говорит он. — Как бы там ни было, прошлым вечером, как и обещал, я просмотрел все твои фотоальбомы. Это странно думать, что в школе мы могли бы встречаться друг другом? Я видел тебя с короткими, фиолетовыми волосами, в футболке Lovage. Девушка моей мечты. — Он смотрит в квартиру через мое плечо. — Так ты собираешься впустить меня или как?

Я отхожу в сторону и жестом приглашаю его войти.

— Заходи. Видишь, мы пытались собрать диван. Сегодня я сплошная катастрофа. Похмелье и отсутствие дрели делают из Николы тупицу.

Он поднимает палец в воздух.

— Минуточку. — А потом поворачивается и направляется обратно к себе. Пока он идет, я наблюдаю за его упругой, крепкой задницей. Он снова надел костюм, и это заставляет меня думать, что сегодня он был занят чем-то важным.

Он возвращается с набором инструментов.

— О, так ты мастер на все руки, — говорю я, пока он открывает ящик, начиная вынимать инструменты и складывая их на пол.

— Вот что я тебе скажу, я больше, чем просто красивое личико, — подмигивая, говорит он и достает дрель. Он несколько раз проверяет ее, я рада, что закрыла дверь в спальню, так Ава может продолжать спать. Хотя не так уж здесь и громко.

Но здесь определенно жарко. Брэм снимает серый пиджак, бросает его на диван, закатывает рукава черной рубашки, снова демонстрируя эти великолепные предплечья, и приступает к работе. Если смотреть на то, как Брэм ублажает себя, было самой горячей вещью, которую я видела, то наблюдать за тем как он решительно берется за дело и мужественно обращается с инструментами, это вторая самая горячая вещь. Я просто стерва, раз нахожу это привлекательным, но черт возьми, я это признаю.

— Итак, — говорит Брэм, пока я стараюсь держать одну часть каркаса, в то время как он присоединяет другую. — Что ты помнишь о прошлой ночи?

Я стону, не желая вновь переживать это.

— Все. По крайней мере, вторую половину ночи.

— Ты говорила, что целовалась с каким-то фанатом Giants. И практически занялась с ним сексом.

Я беспокойно сглатываю и смотрю на него. Его лицо почти такое же нейтральное, как и тон голоса, хоть я и вижу мрачную напряженность в его взгляде, она его и выдает.

— Почти, — напоминаю я.

— Ты уверена, что не сделала этого раньше, или ты просто не помнишь?

— Ой, да ладно, — шикаю я, а затем понижаю голос. — Нет, я этого не сделала. Я не напилась до потери сознания, никаких провалов в памяти. Просто все было слегка нечетким. — Я глубоко вздыхаю. — Эй, слушай, я сожалею, что вернулась домой такой развалиной, и сожалею, что тебе пришлось со мной возиться.

— Я был не против, — говорит он, выключает дрель и смотрит прямо на меня, его руки покоятся на каркасе. — Хотел удостовериться, что ты в порядке.

— Ну, — смутившись, я смотрю в сторону. — Спасибо тебе за это. Но мне жаль, что тебе пришлось видеть меня в таком состоянии. Я сегодня ходила к тебе, хотела поговорить, и когда не нашла тебя дома, предположила, что ты, возможно, решил держать от меня подальше, потому что я была полной катастрофой.

Он медленно качает головой, на его лице появляется благоговейная улыбка.

— Шутишь? Я о том, что ты подумала. Солнышко, во-первых, у меня есть парочка историй, которыми я могу с тобой поделиться. Но я не буду, а то тогда ты, скорей всего, захочешь убраться от меня подальше. А я этого не потерплю, ты и так держишь дистанцию. Во-вторых, Никола…как бы ты не ненавидела то, какой была ночью, как бы сейчас не расплачивалась за это, ты была настоящей. Дикой. Может ты слегка увлеклась и свернула не туда, в смысле что это мог быть мой язык, обернутый вокруг твоего. Но ты была настоящей и честной и я рад, что ты сказала мне все то, что сказала. Теперь я понимаю, почему ты не можешь держать свой рот закрытым. Детка, есть кое-что получше, чем можно его заткнуть.

Столько всего надо обдумать, даже не знаю с чего начать. Полагаю главное, что он не стал думать обо мне хуже, даже если я сама стала. А это упоминание о его языке вокруг моего и идеи о нем и моем рте. Обе эти вещи заполняют мою голову и тело безумной жаждой.