Karina Halle - Predlogenie

— Это сработает, правда? — спрашивает он меня.

— Я надеюсь, — отвечаю я, не желая думать о том, что случиться, если это не сработает. В последний раз, когда она потеряла сознание, у нее не было этого фруктового запаха изо рта. Последний раз укол привел ее в чувства, но на этот раз…на этот раз я боюсь, что он не поможет.

К счастью, проходит немного времени, хоть мне и кажется, что прошли часы, и приезжает скорая, они кладут Аву на носилки и уносят в машину. Сотрудники скорой задают мне вопросы, и я выпаливаю все о ее болезни и о ее режиме, словно это формула из учебника.

Но когда я пытаюсь сесть в заднюю часть скорой, они говорят, что я не могу быть там с ней. И это ломает меня, я так потеряна. Я кричу и плачу, но они говорят мне, что таковы правила когда включена сирена.

Брэм удерживает меня, его руки лежат на моих руках, удерживая от того, чтоб наброситься на сотрудников скорой. Я чувствую себя дикой и сумасшедшей, беспокойство, паника и чувство несправедливости разрывает меня на части. Наконец, скорая отъезжает, и я чувствую, как моя надежда улетает вместе с ними.

Я опираюсь на Брэма и пытаюсь восстановить дыхание, обрести контроль над собой. Я не хочу, чтоб он держал меня, и в то же время я рада, что он здесь.

Единственный человек, который, кажется, действительно так сильно заботится о нас обеих.

Ты была объектом благотворительности , говорит злой голос в моей голове, и я игнорирую его, потому что то, что произошло между нами, не имеет никакого отношения к настоящему, ни тогда, когда моя девочка находится на грани смерти. Ничто вообще не имеет значения.

Брэм усаживает меня в свою машину, а затем мы мчимся за скорой в больницу, ту же, что и в прошлый раз. Если повезет, у нас будет тот же доктор и эта мысль, маленький шанс, что я снова буду общаться с уже хоть немного знакомым с нашей проблемой человеком, приносит мне крошечную толику спокойствия.

В этот раз мы не ждем в приемной. Мы с Брэмом идем вниз по коридору к комнате, в которой находится Ава, и когда медсестра спрашивает, ее ли мы родители, я чувствую, что киваю. Брэм, казалось, готов уйти, но правда сейчас кажется настолько тяжелой, и мне нужен кто-то, как он, чтобы держать меня за руку, пока я буду держать за руку Аву.

Доктор тот же, что и тогда, но новости совсем другие. Он говорит, что ее уровень глюкозы настолько зашкаливает, что становится трудно поддерживать его на нужном уровне. Его слова доходят до меня, и теперь я очень боюсь, что счастливого конца не будет. Вообще ничего не будет. Это будет один из тех ироничных сюжетов, как в фильме, когда мать теряет дочь, но получает мужа. Но ту потерю, которую она чувствует, никогда и ничем нельзя будет заменить.

Доктор просит нас удалиться, ему нужно осмотреть кого-то еще, так что мы с Брэмом ждем в коридоре, застряв в неудобных креслах, я покачиваю взад-вперед. Мой мозг пытается примириться с ужасной действительностью. Я продолжаю представлять, каково будет, если они выйдут с плохими новостями, и это похоже на свободное падение в ад. Настолько жестоко и невыносимо, что при одной мысли об этом у меня начинает кружиться голова.

Брэм потирает мою спину, когда я сворачиваюсь в клубок, пытаясь дышать и стараясь не паниковать. Это так чертовски трудно. Но его присутствие, его поддержка так помогает.

И все это время он молчит. Не извиняется, не пытается расположить меня к себе – он даже не сказал мне, что все будет хорошо. Потому что он знает, как и я, что сейчас не все в порядке. Она там и это не хорошо, и что бы кто не говорил, правдой это не станет.

Все, что делает Брэм, это находится рядом. Так просто.

Он просто есть.

И это все, что мне сейчас нужно.

Я просто надеюсь, что Ава, даже если она без сознания, может тоже его почувствовать.

***

— Никола, — голос Брэма прорывается сквозь дымку. — Я принес тебе кофе.

Я открываю глаза и вижу, как он протягивает мне пластиковый стаканчик, наполненный чернильно-коричневой жидкостью

— На вкус как гребаный керосин, — виновато говорит он. — Но должно помочь.

Я выпрямляюсь в кресле и осторожно беру у него стаканчик, быстро улыбаясь ему в знак благодарности. Я смотрю на Аву, она лежит на больничной койке, ее глаза закрыты, вокруг куча капельниц. Она выглядит словно ангелочек.

— Как она?

Он садится рядом со мной и устало вздыхает.

— Она не просыпалась. Думаю, ей снился какой-то смешной сон, она улыбалась во сне. Медсестры говорят, лучше позволить ей спать. Ее маленький организм столько всего перенес.