И Санька решила покориться неизбежному. А потом умереть. Как можно скорее и по возможности безболезненно. Яду у кого-нибудь попросить быстродействующего? А ежели не дадут яду, тогда.
Тогда — в петлю! Или кинжалом по горлу.
Но Болотников явно не собирался торопить события (удовольствие максимально растягивал или еще по какой причине?). Правда, подойдя вплотную к постели, он опустился на скамью, на которой раньше сидела Матрена (Санька тотчас отпрянула к стенке, крепко зажмурилась да еще и испуганно съежилась под покрывалом), но этим пока дело и ограничилось. А потом.
— Ну, здравствуй, Санька! — произнес вдруг Болотников. Помолчал немного и добавил: — Долго же мне пришлось тебя разыскивать! Без малого тридцать лет.
Это прозвучало настолько странно и даже невероятно в устах знаменитого полководца, что Санька не поверила своим ушам. А может. может, она просто ослышалась?
— Ты все еще не узнаешь меня? — не проговорил даже, прошептал Болотников.
Догадка, настолько невероятная, что никак не могла быть правдой, слепящей молнией озарила на мгновение мозг Саньки.
— Иван?!
Словно со стороны услышала Санька собственный свой голос, чужой и совершенно даже ей незнакомый. Почувствовала странное оцепенение, охватившее всю ее без остатка. и удивительное ощущение полуяви-полусна.
Так не бывает, так просто не должно быть!
Впрочем, то, что очутилась она внезапно во времени, на четыреста с лишним лет отстоящем от собственного рождения, ведь это тоже из разряда событий невероятных.
И все же такое смогло произойти!
— Это... это ты, Иван?
Болотников ничего не ответил, а Санька, наконец, осмелилась открыть глаза. И жадно принялась искать такие знакомые черты на суровом огрубевшем лице Болотникова.
— Трудно меня узнать, правда? — словно прочитав потаенные мысли Саньки, Болотников усмехнулся невесело и добавил: — А ведь я искал тебя тогда. Долго искал.
— Я тоже искала! — прошептала Санька. — Я думала, что ты. что ты где-то неподалеку от меня очутился.
— Так и случилось, — вздохнул Болотников. — Совсем неподалеку! Правда, с разницей в тридцать лет.
И вскочив, он вдруг с такой силой ударил ногой по скамье, на которой только что сидел, что та разлетелась вдребезги.
— Проклятая штуковина! — И добавил, искоса взглянув на враз побледневшую Саньку и виновато при этом улыбаясь: — Напугал тебя, извини!
Санька ничего не ответила, да и что было отвечать. Она отыскала Ивана, но разве это был Иван?! Разве такой представляла она свою с ним встречу?
Пусто было на душе и тоскливо. И надежды вернуться в привычный свой мир уже не оставалось, ни малейшего даже проблеска надежды.
Поглощенная тягостными раздумьями, Санька не сразу обратила внимание на то, что Иван, усевшись осторожно на самый краешек постели, что-то ей говорит, точнее, рассказывает о чем-то.
—...а потом в монастырь меня занесло, — вполголоса говорил Иван.
— Тут неподалеку, возле Каширы. Монахи меня приютили, накормили, предлагали в обители навсегда остаться, только я все еще тебя отыскать надеялся. И тогда один монах, молодой, ненамного меня старше, посоветовал одежку сменить: выдал кафтан, портки, сапоги юфтевые, а мою одежку в сундук запрятал. Пускай, говорит, полежит пока одеяние твое диковинное. А в то время возьми да и заверни в монастырь князь Андрей Телятевский со свитой.
— Андрей?! — вздрогнув, прошептала Санька.
— Князь Андрей Телятевский по прозвищу Хрипун. Монах тот меня ему и представил как сироту-недоросля из дворянского рода Болотниковых. Есть, оказывается, в этих местах такой обедневший род, так монах мне фамилию немного удлинил, а имя и отчество прежними оставил. А князю я чем-то приглянулся, и предложил он мне в боевые холопы к нему податься.
— В холопы? — вновь прошептала Санька, думая о своем.
— В боевые холопы, — поправил ее Иван. — Это вроде дружины княжеской. А потом.
— Потом к казакам на Дон. — тихо продолжила Санька, — татарский плен, турецкая галера. Венецианцы освободили, мог в Европе остаться, да потянуло на родину.
— Постой, откуда ты. — вскочив, Иван с изумлением уставился на Саньку. — Впрочем, чему я удивляюсь, — проговорил он, вздохнув, — ты и должна все это знать! — И добавил глухо и почти невнятно, глядя куда- то себе под ноги: — Ты ведь и то, как и когда мне умереть предстоит, знать должна.
Санька ничего не ответила. Врать не хотелось, сказать же правду. О поражении, вынужденной сдаче в плен, подлом вероломстве Шуйского. О том, как ослепили, как в прорубь тайно спихнули. Ивана?! Ее Ивана?!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу