Геннадий Авласенко: Уродка

ГЕННАДИЙ АВЛАСЕНКО

УРОДКА

Рассказ

Когда мы подошли к окраине поселка, мама крепко взяла меня за руку и, наклонившись к самому уху, прошептала:

— Не вздумай что-нибудь им отвечать! Даже если они станут оскорблять нас. Тем более, спорить не вздумай! Просто молчи и все!

— Я буду молчать, ма! — пообещала я.

— Значит, договорились! — проговорила мама (с некоторым сомнением, правда), но все же отпустила мою руку и лишь тихонько вздохнула.

Я и сама знала, что в поселке лучше молчать. Люди не любят уродов, они терпеть их не могут...

А мы с мамой — уроды!

Так нас называют жители окрестных поселков. Если же говорить науч­ным языком, то мы — мутанты. Так нас тоже называют иногда. В основном, представители власти: жандармы и сборщики налогов, которые ежемесячно наведываются в резервацию за очередной данью.

Откуда мы взялись и почему выглядим именно так — вопрос сложный. С мамой на эту тему разговаривать бесполезно, дальше хозяйственных забот о завтрашнем дне и ежедневной тревоги о моем будущем ее мысли никогда не идут. А вот падре, наш сосед, как-то объяснил мне, что все это началось очень давно, еще в самом начале Новой Эры. Когда после долгой ядерной зимы и глобальной эпидемии, уничтоживших в общей сложности девяносто девять процентов человечества, началось постепенное его возрождение... вот тогда и появились среди обычных людей первые мутанты...

Мы, то есть.

Отношение обычных людей к мутантам — если верить словам падре — не всегда было таким, как сейчас. В первые десятилетия Новой Эры, люди и мутанты частенько проживали в одних и тех же селениях и даже (в это сейчас и поверить трудно!) всячески помогали друг другу выжить, может быть потому, что общая беда, она как-то сплачивает. Но, по мере того, как губительные последствия катастрофы постепенно отходили в прошлое, отношение людей к мутантам кардинально изменилось. Это значит, что терпеть рядом с собой уродов, вроде нас с мамой, людям стало просто не­вмоготу...

После великого множества кровавых эксцессов и погромов, после долго­го периода массовых гонений, когда мутанты были вообще поставлены вне всякого закона и беспощадно уничтожались, уцелевшие жалкие их остатки были загнаны в специальные резервации, в коих и продолжают пребывать по сегодняшний день. Вернее, продолжают прозябать и постепенно вымирать там. А выходить из резервации (ненадолго, разумеется) имеют право лишь по специальному разрешению коменданта или его заместителя.

Такое разрешение у нас с мамой имелось, но полной безопасности оно, конечно же, не гарантировало.

Но пока все шло благополучно. Люди не цеплялись к нам, даже оскорблений почти не выкрикивали (кроме детей, но что с них взять, с несмышленышей!). Так, провожали неодобрительными взглядами, сплевывая презрительно в пыль. А некоторые и вообще потянулись вслед за нами в сторону рынка. Оно и понятно...

На рынке было довольно многолюдно, но других мутантов я, как ни приглядывалась, так нигде и не разглядела. Это хорошо, значит, есть неплохой шанс быстренько распродать весь товар и так же быстренько слинять отсюда. Ибо, как бы ни успокаивала меня мама, в поселке я всег­да чувствовала себя весьма неуютно...

Подойдя к отдельно стоящему торговому месту с грязной корявой надписью сверху «Для уродов» и заплатив положенный торговый сбор, мама принялась раскладывать на темной, растрескавшейся от непогоды и времени поверхности стола наши изделия: игрушки, деревянную посу­ду, изящные плетеные коробочки для разных мелких предметов. Обычно люди все это охотно покупали, тем более, что мы (в отличие от многих других мутантов) цены предлагали самые умеренные. Но сегодня торг почему-то шел вяло. Немногие подходили к нашему столу, да и то, чаще всего лишь для того, чтобы вновь отойти, так ничего и не приобретя. К обеду мы смогли продать лишь несколько деревянных ложек, одну игрушку и две небольшие коробочки.

А потом к нам подошла целая компания подвыпивших молодых людей. И, конечно же, не с целью покупки игрушек или коробочек...

— Смотрите, пацаны, две уродки! — с ухмылочкой, не предвещавшей ничего хорошего, проговорил один из парней, самый высокий из всех и, по всему видно, вожак всей их компании. — А молодую я бы поимел! А вы как?

Его компания лишь дружно и одобрительно загоготала в ответ.

Как я уже говорила, подавляющее большинство людей не испыты­вает по отношению к мутантам ничего кроме инстинктивного какого-то отвращения, что ли... Они нас даже не ненавидят, им просто муторно на нас смотреть, а уж, тем более, общаться с нами. Но вот среди молодых парней в последнее время появилась такая извращенная мода: вступать в половые сношения с уродками. Причем, не одному, а сразу всей ком­панией. Вернее, не сразу, а по очереди. Это у них, вообще, за шик моды почитается...