DAN - Unknown

Повернувшись, он заметил Котенка и сказал ему:

— Запомни, кошачий сын, можешь погулять тут денек-два, потом проваливай! Если застану тебя здесь еще раз, пущу твой труп плавать в сточной канаве!

Последний Мышиный Полк исчез в дыре. На Кухне опять все стихло. Миу по-прежнему стоял у стены. Два зеленых огонька светились в темноте. Но Котенок больше не дрожал. Ему было стыдно, и он рассердился: «Проклятые мыши! Вы здесь так веселились. Ну, ничего, скоро заплачете. Мурр-мяу».

Небо тем временем уже начало светлеть.

Утром бабушка вошла на Кухню и ахнула: Большой Котел опять валяется на полу, и объедки разбросаны по всей кухне.

— Хотела бы я знать, куда проклятые мыши затащили мою Метлу? — закричала бабушка.

Тут прибежала Бонг и спросила:

— Бабушка, а где мой котеночек?

— Мурр-мяу, — поздоровался Миу с девочкой, подняв голову и вежливо помахивая хвостиком.

А бабушка сказала:

— Даже кошка не помогает, что делать с этими мышами, ума не приложу.

Бонг взяла Котенка на руки и спросила:

— Миу, почему ты не прогнал мышей?

— Мурр-мурр. — Миу мурлыкал, потому что ему, собственно, нечего было ответить.

Но Бонг совсем не рассердилась на него. Она взяла немножко риса, перемешала его на блюдце с кусочками сушеной рыбы и дала Котенку. Миу, сказать по правде, проголодался, поэтому он в два счета съел все без остатка и даже вылизал блюдце.

— Ну, а теперь иди погуляй.

Бонг отвязала веревочку, и Котенок выбежал во двор.

Солнце было уже высоко. Миу отыскал самое теплое и удобное местечко и стал устраиваться на солнце. Он как следует отряхнул пыль со шкурки, а потом лег и начал старательно облизывать себя от кончика хвоста до головы, пока не стал чистым и совершенно белым. Затем он улегся поудобнее, зажмурил глаза и заурчал. Он, конечно, не спал, он думал о том, что случилось ночью. И, только обдумав все до конца, он крепко заснул.

Ж-жих... ж-жиг... ж-жих... Что-то вдруг стукнуло Котенка по голове, да так, что он сразу проснулся:

— Мурр-мяу... Кто это? А-а, добрый день, тетушка Метла. Скажите, куда это затащил вас вчера Его благородие Мускусная Крыса? Вас искали все утро...

Ж-жих... ж-жих... ж-жих... Метла металась по Двору и не отвечала ни слова. Тогда Котенок, воинственно выгнув спину, принялся скакать вокруг Метлы и теребить ее сухие прутики.

— Ж-жих... Убирайся, негодник, не мешай подметать!

И Метла опять пребольно стукнула Котенка по спине.

— Ой-ой! Если вы такая сильная, почему же вы вчера не ударили хотя бы разочек Мускусную Крысу!

— Ж-жих... Убирайся!

Метла снова замахала по Двору. А Котенок подумал и сказал про себя: «Она

ни разу не ударила Мускусную Крысу потому, что очень испугалась. Ведь и я тоже испугался так, что не мог даже мяукнуть».

Миу огляделся и почувствовал, что совершенно доволен жизнью. Яркое солнце светило и грело, и Двор был очень широкий и чистый. Котенок вприпрыжку обе­жал все уголки и закоулки — ушки торчком, хвост трубой. Бежал-бежал и вдруг замер около большой Арековой Пальмы. Замер совсем по-настоящему — ни одна шерстинка не шелохнется: это он заметил пролетавшую мимо Бабочку и стал ее подстерегать.

Потом хвост его взметнулся кверху, и сам он как подпрыгнет. Эх, промахнулся! Бабочка поднялась повыше и захихикала:

— Хе-хе... Ну что, поймал?

Миу подскочил еще выше. Но Бабочка улетела. Тогда он улегся посреди Двора с самым безразличным видом, словно говоря: «А разве я собирался кого-нибудь ловить?» Тут он услыхал, как листья Арековой Пальмы о чем-то шелестят между собой. Он встал и подошел поближе.

— ш-ш-ш... ш-ш-ш.... ш-што это за Котенок гуляет здесь? — приплясывая, шелестели листья.— Ну-ка, малыш-ш, попробуй забраться на наш-ш-ше дерево.

— Ш-ш-ш... ш-ш-ш... Интерешно, как это у тебя полуш-шится?

Миу обхватил лапками ствол Пальмы и быстро пополз вверх.

Ш-ш-ш... ш-ш-ш-ш... Молодец! Хорош-ш-шо лазиш-шь,— сказала Пальма.

Котенок выпустил коготки и полез еще выше.

— Ой-ой! — закричала Арековая Пальма.— Ты меня так шовшем зацарапаеш-шь! С такими когтями тебе луч-ш-ше мыш-ш-шей ловить.

Миу, шевеля ушками, медленно съехал на землю.

— И-ш-ш... ш-ш-ш...— опять, приплясывая, зашелестели о чем-то листья Пальмы.

Миу разлегся на солнышке и задумался Обо Всем На Свете.