Юрий Солоневич - Зона тени

Киев заворожил Арсения. И нельзя было сказать, что конкретно придавало этому городу такой яркий, неповторимый колорит. Это были скорее всего не архитектурные достопримечательности, не чистые и уютные улочки близ центра, не широкие бульвары и не величественная панорама Днепра, открывающаяся с высокого, обрывистого берега. Это было что-то неуловимое, невесомое, как аромат цветущего абрикоса. Тот день выдался ясным, солнечным, и каштаны в сквере белели пирамидами цветов. Яркие лучи освещали, согревали землю, асфальт, скамеечки, лица, и было радостно: то ли потому, что была весна и цвели каштаны, то ли потому, что просто была весна.

Старушки-пенсионерки расположились на скамеечках в сквере и продавали свой нехитрый товар: пучки зелени, банки с соленьями, старые, неизвестно кому интересные теперь школьные учебники времён хрущёвской оттепели. Было хорошо, просто хорошо и радостно оттого, что можно не спеша пройтись по этим весенним аллеям, подышать свежим воздухом и просто посмотреть на поглощённых своим делом старушек.

Две или три из них продавали семечки. Возле мешков суетились голуби и воробьи. Последние, набравшись смелости, заскакивали в центр мешка и, схватив семечку, тут же улетали. Старушки лениво и беззлобно отгоняли птиц, но те, отлетев ненадолго в сторону, снова возвращались к мешкам.

Купив поесть, Арсений и Микола вернулись к машине, накрыли импровизированный стол и пообедали, запив еду горячим чаем, вскипячённым на переносной газовой плитке. И поехали дальше: до вечера надо было успеть на стоянку под Одессой, где их ждал Лёха. А ещё на следующее утро надо было выезжать в Измаил.

Ближе к югу становилось всё теплее и теплее. По обочинам трассы постоянно попадались небольшие кафе-забегаловки и пропахшие дымом шашлычные. И просто мелкие торговцы всем. На табуретках, скамеечках, а то и просто на расстеленном куске полиэтиленовой плёнки располагались банки с молоком, вёдра с картошкой и морковкой, сушёные и консервированные грибы, запасные автомобильные камеры -- новые и пестрящие многочисленными заплатами, -- запчасти к всевозможным моделям автомашин, старые велосипедные цепи и гнутые, ржавые гвозди. Продавалось всё, что существовало в природе.

И стоило только притормозить у такого стихийного рынка, как со всех сторон к машине бежали зазывалы, крича и перебивая друг друга.

-- Пирожки горячие с капустой и кабаком.

-- Семечки, семечки калёные на дорогу.

-- Хлопчики, купить молочка свеженького, только что выдоила.

-- Солярка дешёвая

-- Покрышки не надо?

Коленвалы, пиво, цемент в мешках, рыба вяленая и копчёная, раки в крапиве, рубероид в рулонах -- голова шла кругом от непрерывного гомона, мелькания лиц и рук.

Это был особый мир, мир дороги, неповторимый и прекрасный, такой родной и привычный. Мир, которого Арсению теперь так не хватало. Мир, уходящий от него всё дальше и дальше. Мир, теряющийся в тумане времени, как убегающая к горизонту лента шоссе.

Остались в прошлом события и друзья: Петя из Троицкого, у которого всегда можно было заночевать, подремонтироваться и недорого заправиться; капитан милиции -- не путать с ментом! -- Володя из Миллерово, который помог им в казавшейся безвыходной ситуации, когда разнесло двигатель оборвавшимся шатуном; молдаванин Григорий из Оргеева, который поил их вином из пузатого бочонка и без денег отдал две почти новые покрышки; Васька Климанок из Щигров, порывавшийся бросить всё нажитое и поехать вместе с ними; умудрённый годами и тяжёлой трудовой жизнью Николай Романыч из Старого Оскола...

Прошлое светилось трепетным огоньком в темноте уходящего времени, и не было никакой возможности возвратить его хотя бы на один короткий миг.

Затосковав по своей прежней работе, Арсений спустился в подвал дома и стал перебирать выгруженные из КамАЗа вещи. В кармане телогрейки что-то звякнуло железом о железо, и Арсений вспомнил о подаренной Филиппенко гранате. Осторожно вынул её из кармана и, завернув в промасленную ветошь, спрятал между пустыми стеклянными банками на полке. Потом снова залез в тот же карман и вытащил гильзу, которую нашёл в Долине Смерти. Он совсем забыл о ней и только сейчас, снова увидев, подумал: "Кто её заклепал? И зачем?" Арсений положил гильзу в карман пиджака и вернулся в квартиру. Там он достал из инструментального ящичка отвёртку, аккуратно разогнул края гильзы и вытряхнул из неё на кухонный стол свёрнутую трубочкой бумажку. Бумажка была жёлтой от времени, но сохранилась довольно хорошо. Арсений развернул её пальцами -- бумажка оказалась коротким письмом. Неровные, синие буквы, написанные химическим карандашом, немного расплылись, но разобрать текст письма оказалось довольно просто.