Юрий Солоневич - Зона тени

Арсений снова почувствовал, как сплетённая Арабом паутина обволакивает его мысли непроницаемым коконом.

-- Ты всё больше становишься похожим на меня, -- усмехнулся Араб. -- Совсем скоро мы станем одним целым. Для этого надо совсем мало: признай мою правоту.

-- А если я попрошу тебя уйти?

-- Не могу: я не выполняю твои просьбы. Я выполняю твои тайные желания.

-- Это и есть моё желание.

-- Нет, это просто твоё мнение, и я его учитываю. И приму к исполнению, если сочту его разумным. А ведь у тебя было много времени, чтобы решить проблему. Но ты не смог. Мы должны поступать разумно, чтобы выжить в этом мире. Выжить вместе: один ты -- погибнешь. Мы нашли в нашем сценарии ошибки и теперь знаем, как их устранить.

-- Ты хочешь сказать, что эти события ещё не наступили? Всё, что я пережил -- было фантазией?

-- Ты правильно понял, чем отличается фантазия от события. Я дал возможность тебе пережить это, чтобы включить твою программу. А фантазия или нет -- это уже второстепенно. Для многих сейчас и вторая мировая -- всего лишь фантазия, интересное чтиво, остросюжетный фильм. В жизни реально только то, что касается непосредственно тебя. Остальное -- фантазия. Спектакль, посмотрев который ты решаешь, что для тебя лично хорошо, а что -- плохо. Пока я ещё не принимаю решения: ты в силах сдержать меня. Но сегодня -- последний солнечный день. И ты доминируешь надо мной только до заката. А после этого мы окажемся в Зоне Тени. В Зоне, где из нас двоих главным буду я. И отражение в зеркале станет моим. Мне, собственно, не так уж и важно твоё признание. Обойдусь без него.

"Я это предвидел", -- подумал Арсений.

Он немного отодвинул кресло, задев при этом телевизор. Старый, изношенный регулятор громкости затрещал, и в динамике появился звук.

-- Паша, Пашенька, не ходи с ними: погубят они тебя, -- причитала Настасья.

-- Они и выглядели по-настоящему. И страдали -- тоже, -- сказал Арсений. -- Старец сказал, что научился понимать их.

-- Посланник Вечности? Так это был он? Вот о каком старце ты говорил! Вспомни: он не ответил ни на один твой вопрос. Он переадресовал их смерти. Я знаком с ним уже миллион лет. Он не знает ответа, он -- лжец. Разве не ложь то, чего нету? Разве не ложь, что "там" есть всё? Всё есть только здесь и сейчас. А тебе внушают обратное с одной только целью: так легче держать раба в узде. Узнав истину, ты перестанешь повиноваться. Тебе будет безразлично, как жить и когда умереть. Ты забудешь, что такое страх. И ты правильно сделал, что выставил старика за дверь: он разносит заразу похуже, чем клопы. Их много, тех, кто хочет тебя обмануть. "Берегитесь, чтобы вас не ввели в заблуждение". Смотреть правде в глаза -- это единственная возможность уцелеть в этой жизни. Но, в конце концов, всё это не так уж и важно. К завтрашнему вечеру мы расставим все точки. Окончательно, бесповоротно. Это будет уже в моей власти.

-- А теперь -- уходи, -- сказал Саид.

-- Не могу, -- ответил Сухов. -- Если я уйду, Абдулла убьёт женщину и девочку.

-- Абдулла убьёт тебя.

-- Я рассчитывал на тебя, Саид.

-- Если меня убьют, кто отомстит Джавдету?

-- Арсений тоже рассчитывал на тебя, Саид, -- вздохнул Сухов.

Саид ничего не ответил. Он развернул коня и медленно поехал прочь. Сухов остался один.

-- Они были настоящими: у них была душа, -- сказал Арсений. -- У всех, кроме тебя. Ты один -- ненастоящий.

-- Ты не считаешь, что душу придумали для оправдания своего бессилия, неспособности бороться за выживание?

-- Там у них всё настоящее. Они говорят настоящие слова и никогда не лгут. Никому. Это мы подлые и лживые, а не они. Это мы -- ненастоящие, -- сказал Арсений. -- И всё-таки я хочу, чтобы ты ушёл.

-- На колу мочало, начинай сначала, -- сказал Араб. -- Нет, ты этого не хочешь. Ты хочешь быть добрым, не приносить никому страданий. Но при этом вкусно кушать. А я, делая зло, даю тебе эту возможность. И ты этому рад. Ты рад, что для общего блага убивает кто-то другой. Ты -- не можешь, тебе -- нельзя, ты упиваешься своей добротой. Только твоя доброта -- корень моего зла. Злым меня сделал ты, добрый. Так кто из нас хуже? Смогли бы злые распять Христа, если бы им не позволили добрые? Вторые повинны не меньше первых. И они знают это, но прячут правду под маской лживой доброты. Они громко кричат: "Мы -- добрые!". Так громко, что заглушают стоны жертвы. Они призывают злых раскаяться и тоже стать добрыми. Будь таким, как я, только чуточку похуже. Но, упаси Боже, ты станешь лучше их: добрее, честнее, справедливее, и скажешь им правду о них самих -- тебя тут же предадут. Предадут потому, что добрые не желают знать правду о своей доброте. Не желают знать, что они приносят другим больше страданий, чем те, кого называют злыми. Поэтому толпа всегда рано или поздно начинает ненавидеть своего лидера, а тот -- презирать толпу. Когда Бог был ещё жив, злые люди убили его потому, что он был лучше их. А добрые смотрели и молчали -- по той же самой причине. Не может человек простить того, кто лучше его самого. И ты, ты ничем не отличаешься от остальных. Ты увидел что я -- лучше, честнее, и, наконец, добрее тебя. Вот почему ты меня ненавидишь.