Юрий Солоневич - Зона тени

И кресты, кресты, кресты. Кресты справа, слева, позади и впереди.

Дорога униженных и угнетённых, Дорога беззащитных и обречённых. Обречённых на бесконечные поиски лучшей доли. А есть ли она?

Вон там, вдали, на перекрёстке веков, чуть различимы во мгле времён двое путников. Это они, мучимые голодом и жаждой, страдающие от холода и зноя, открытые всем ветрам.

Чем им помочь? Найдётся ли в этом огромном мире хоть одна добрая душа, которая подаст им глоток воды и корочку хлеба. Или хотя бы скажет доброе слово, просто слово, одно только слово -- и ничего больше. Это не так много, это совсем мало. Но у них нет даже этого...

"Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё;

Да придет царствие Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе;

Хлеб наш насущный дай нам на сей день;

И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;

И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого; ибо Твоё есть Царство и сила и слава во веки. Аминь".

Боже, помоги им дойти!

5.16.

Дождь омыл город.

Это был не унылый октябрьский дождь, насыщающий воздух промозглой сыростью. Просто небольшая тучка, не закрывая солнца, всплакнула то ли от печали, а скорее от радости. От радости, что лето ещё не ушло.

Лето ещё искрилось радугой на голубом небосклоне, играло белёсым перламутром паутинок, невесомо парящих над землёй.

Бабье лето кружилось в вихре танца и пьянило голову своим колдовским очарованием.

Очень долго было тихо, и тишина заполняла собой всё пространство между небом и землёй. А потом послышались отдалённые голоса. Голоса возникли из тишины. Сначала робкие и хрупкие, как молодые побеги, они постепенно усиливались, набирали мощь. Пел церковный хор. И пространство вибрировало в резонанс звукам. Оно изменило кривизну: из выпуклого превратилось в вогнутое. Земная поверхность словно развернулась, как рулон бумаги, и Арсению было видно всё: и голубые ленты рек, разрезающие зелёный ковёр на лоскутки, и ослепительно-белые снега на полюсах, и жёлтые, качающиеся барханы пустыни, среди которых возвышалась таинственная фигура Сфинкса, хранителя Истины.

Человек с телом Зверя или Зверь с лицом Человека -- кто он?

К Сфинксу вела Дорога. Извилистая, каменистая Дорога, по которой шли люди. Их было много, они заполоняли всю Дорогу, и издали это шествие было похоже на исход беженцев. Старики, женщины, дети. Некоторые из них несли с собой нехитрые пожитки; некоторые тянули, толкали примитивные повозки, на которых сидели и лежали совсем слабые и больные.

Арсений подошел поближе, на самую обочину, и принялся всматриваться в лица людей. Усталые, запылённые лица, на которых читалось страдание.

-- Кто вы? -- спросил Арсений. -- Куда вы идёте?

Но ему никто не ответил.

Арсений стоял довольно долго, но люди проходили мимо, словно не замечая его.

Наконец, в толпе мелькнули две маленькие фигурки, показавшиеся Арсению знакомыми. Он пригляделся получше и узнал Сашку и Ленку с заправки в Сегеже.

-- Сашка! Ленка! -- позвал их Арсений, и дети подошли к обочине.

Они держались за руки, словно боялись потерять друг друга.

-- Привет! -- сказал им Арсений.

-- Ну, привет, -- буркнул в ответ Сашка.

Ленка промолчала.

-- А где ваш Васька? -- спросил Арсений.

-- Нету Васьки, -- угрюмо ответила Ленка. -- Простудился сильно и умер. Мы его в больницу отвели, а врач сказал, что поздно. Васька там и умер.

-- Вы что, не купили ему куртку?

-- Нет. Маманька деньги увидела и отняла, -- сказал Сашка. -- Вот если бы ты нас тогда с собой забрал... В Питере мы бы не пропали: видишь, сколь народу туда идёт.

И Сашка повёл рукой в сторону идущих по Дороге.

-- Не мог я вас взять, -- виновато сказал Арсений.

-- Почему? -- наивно спросила Ленка.

И Арсений не нашёлся, что ответить.

-- Откупился. От совести откупился. Сто рублей -- не дорого. От маманьки спасибо тебе, -- сказал Сашка и презрительно сплюнул. -- Пошли, Ленка. До Питера ещё далеко. Успеть бы дойти до холодов.

И дети побрели дальше.

Откуда-то со стороны выскочил Рекс, безразлично глянул на Арсения и, мотнув головой, пристроился сзади за Ленкой и Сашкой.

А люди всё шли и шли...

Нарушая серость и однообразие идущих, из-за поворота показалась стройная колонна. Моряки в военной форме шагали в ногу, как на параде. И чёрные, блестящие ленты с тиснёной золотом надписью "Курск" полоскались, трепетали на ветру.

Совсем молодой офицер снял с головы фуражку и вытер платком потный лоб.

-- Как делишки, пехота? -- спросил он у Арсения. -- Ты тут наших братишек не видел?