Юрий Солоневич - Зона тени

-- Ваш муж работал водителем?

-- Да, -- согласно кивнула женщина. -- Вы знали моего мужа?

-- Нет. Просто я знаю, что надо делать.

Женщина беззвучно заплакала. Видимо, она плакала и раньше, до прихода Арсения, так как глаза у неё были красными.

-- Он не вернулся. Я знаю: его больше нет.

-- Я сам -- водитель-дальнобойщик, -- сказал Арсений.

И эти его слова подействовали: он почувствовал, что женщина потянулась к нему душой.

-- Хозяева нас выгнали: у нас не было денег. Работу я не могла найти: не было прописки. Я продала обручальное кольцо, но денег на билеты всё равно не хватало.

-- На какие билеты?

-- Я хотела ехать к своей тётке: может быть, она бы мне помогла. Мы трое суток спали на вокзале. Я просила деньги у людей. Но, наверное, мне не верили. Это было очень стыдно. Поэтому я обрадовалась, когда ко мне подошёл ваш товарищ.

-- Он мне не товарищ.

-- А я сначала подумала, что это он пришёл. Он очень хорошо к нам с Лялей отнёсся. Он сказал, что поможет. Он сразу же покормил нас. Я не могу поверить, что у него были какие-то плохие цели: он не похож на злого человека. Но когда пришёл этот старик, я сильно испугалась. И теперь не знаю, кому можно верить. Я, конечно, удивилась, что обо мне кто-то заботится просто так, без выгоды. А потом подумала: у меня нет другого выхода. Я согласна на любую работу. Я согласна отдать почку или что-нибудь другое, что надо. Только дочку не трогайте. Ладно?

-- Никто вам не причинит вреда. Никто.

-- Этот человек, маленький и злой, он говорил Ляле, что её разрежут на кусочки.

-- Он -- Бармалей, -- сказала Ляля. -- Правда, ведь меня никто не разрежет?

И она вопросительно посмотрела на Арсения.

-- Он всё врёт, -- сказал Арсений. -- Он всегда всем врёт и всех пугает. Я его закрыл в тёмном сарае вместе с мышами. Он оттуда не выберется.

-- Так ему и надо, -- сказала Ляля.

-- Он сделал мне это, -- женщина закатала рукав блузки и показала свежую татуировку на плече: синий трезубец, направленный остриями вниз.

"Да он -- садист", -- подумал Арсений, а вслух сказал:

-- Зачем вы позволили?

-- Он сказал, что иначе не примут в общину. И, -- женщина замялась, -- я испугалась: мне ведь очень нужна работа. Работа и жильё. Любая работа и крыша над головой -- а больше ничего. Но когда он сказал, что мы теперь рабы, тогда я испугалась по-настоящему.

-- Вот ваш паспорт, -- Арсений протянул женщине документ.

Она взяла документ и с надеждой посмотрела Арсению в глаза. Арсений смутился от её взгляда: тот молил о помощи, просил о защите.

"Нас объединяла эта цепь и ещё то, что мы все хотели купить себе свободу, заплатив за неё чужой жизнью", -- Арсений вспомнил слова Поллукса, и обнажённая правда встала перед его глазами во всей своей двойственной неприглядности.

Всё имеет свою цену: и Свобода, и Правда.

-- Я проплакала всю ночь. Я не хочу уже ничего: только отпустите нас.

-- Я тоже плакала, -- сказала Ляля.

-- Она забыла игрушку в машине и переживает, что с той что-то случится, -- пояснила женщина.

-- Твоя "божья коровка" у меня, -- сказал девочке Арсений. -- Я положил её спать.

Когда он разговаривал с Лялей, ему вдруг представилось, что он говорит со своей дочкой. И на душе у него стало тепло.

Всё имеет свою цену. Всё, кроме Любви. Только Любовь нельзя ни купить, ни продать. Только Любовь -- единственное, что имеет неизменный смысл в этой жизни. Что так же неподвластно времени, как и музыка.

Тепло росло и расплывалось по всему телу, по всей комнате, по всей Вселенной.

И Ляля, почувствовав это, успокоилась, но всё же спросила:

-- А ты укрыл её одеялом? А то она замёрзнет.

-- Конечно, укрыл, -- сказал Арсений.

Девочка немного помолчала и снова спросила:

-- А ты кормил её перед сном?

-- Конечно, -- кивнул Арсений. -- Я сварил ей сладкую манную кашу. И дал ещё клубничного варенья.

-- Она любит варенье, -- согласилась девочка. -- Я тоже люблю варенье. Мама, я хочу клубничного варенья.

-- Потерпи, -- сказала женщина. -- Вечером я покормлю тебя.

-- Вечером мы будем дома? -- спросила девочка.

-- Да, -- ответил ей Арсений и, обращаясь к женщине, добавил: -- Собирайтесь побыстрее.

-- А нам нечего собираться, -- женщина указала на закрытый, поцарапанный чемоданчик, стоявший у стола. -- Это всё, что у нас есть.

Арсений собрал по карманам все наличные деньги: сорок два доллара и тридцать тысяч белорусских рублей.

-- Вот, -- сказал он. -- Больше у меня нет.

-- Я вам верну. Я обязательно всё верну. Как только заработаю, я отдам всё. Я не буду тратить на себя ни копейки, пока не рассчитаюсь с вами. И те деньги, которые вы дали мне вчера.