ЛАУРА ТОНЯН: МОНА

Сделала это со мной.

Держа крепко мои бедра, он языком входит в мою дырочку, так же быстро выходит и проводит по клитору, начиная круговые движения. Эмин захватывает его губами, сосет мой центр, и я даже не пытаюсь сдерживать себя. Я могу кричать, сколько хочу в его пентхаусе. И я кричу, стону, извиваюсь. Ни на сантиметр я не могу отодвинуться от него, потому что Эмин крепко захватил меня. Мои ноги дрожат. О, черт!

- Эми-и-ин, - сладко тяну я, зарываясь руками в его слегка длинноватых волосах. – О, Боже-е! Боже-е…

Я подогреваю его своими всхлипами и стонами. Мне кажется, после того, как я простонала его имя, он стал действовать решительнее, словно ждал одобрения от меня. Его язык не прекращает кружить вокруг моего клитора ни на секунду. Приятное удовольствие внутри растекается, я изгибаю стену, готовая вот-вот кончить. Тогда муж присоединяет к своему языку еще и пальцы – средний и указательный. Он плавно вводит их в меня, продолжая работать ртом. Вот черт… черт. Боже! Двигая внутри меня ритмично пальцами, Эмин посасывает мой клитор, благодаря чему я стремительно кончаю ему в рот, услышав в ответ моим стонам его – довольный.

Ноги продолжаю забрать, когда Фаворский убирает пальцы, но целует мой центр все еще, не спеша поднимаясь вверх, исследуя губами мое тело. Его любимая часть – моя полная грудь - оказывается в его мощных ладонях. Он сжимает их и льнет к моим губам, в которые я шепчу:

- Спасибо, это было так…

- Хорошо? – подсказывает муж, улыбаюсь.

- Лучше, - говорю я, подарив ему темпераментный поцелуй.

Отстранившись, я переворачиваю его на спину, пользуясь тем, что он того не ожидает и поэтому не сможет мне противостоять. Он закрывает глаза, оказавшись подо мной, он уже знает, что я собираюсь сделать. Вторя мужу, опускаюсь вниз, стягиваю с него плавки, обхватив его большой член ладонью. Прекрасно. Нагнув голову, я так же, как и он десять минут назад, смотрю на него в течение нескольких секунд, а потом подмигиваю:

- Приготовься, любимый!

После чего касаюсь языком головки и, услышав его гортанный стон, наклоняю голову ниже, еще ниже, до самого горла…

ГЛАВА 23.

Друзья?

Лолита

Следующим утром, принеся кофе Эмину в постель, я все-таки сообщила ему, что ушла с работы. Я думала, он будет расстроен, так как сам организовал для меня достойные условия, чтобы я могла продолжать работать столько, сколько мне понадобится. И он даже не уволил Германа. Да у него даже причин на это нет, ведь Герман – просто мой друг, и с Эмином никаких конфликтов не имеет, никак с ним не связан. Мне показалось, что Фаворский не расстроился моему решению, а, может, просто не подает виду. Он больше озадачился вопросом, почему я не включаю телефон.

- Не хочу слышать ни мать, ни отца, которые однозначно мне звонили, - печально говорю я, вновь залезая под одеяло, на огромную кровать, любуясь великолепным видом на Москву.

Эмин поглаживает мои волосы и плечи, обнимая меня за них.

- Они мне уже звонили, малыш, - как бы нехотя признается Фаворский.

Я тут же вскидываю на него глаза, а он пытается меня успокоить, гладя по рукам.

- Почему ты ничего не сказал?

Отпив немного горячего напитка, он ставит чашку с блюдцем на прикроватную тумбу.

- Я не хотел тебя расстраивать, - отвечает Эмин, пряча одну прядь у меня за ухом. – Мой отец тоже звонил. Беспокоился о тебе, о нас, - Фаворский фыркает, давая понять, что не верит словам папы. Как и я. Нисколько.

Я прижимаюсь снова к нему, чувствую себя защищенной в его теплых объятиях.

- А что сказали мои родители? Они спрашивали обо мне?

Эмин смеется.

- Твоя мать невыносима!..

Я смеюсь вместе с ним, без слов с ним полностью соглашаясь.

- А папа лишь сказал, чтобы я берег тебя отныне. Он был короток и строг. Сказал, что в отличие от тебя, он меня не простил. Но отношения с тобой портить не намерен, поэтому не доверяет мне, конечно, но признался, что ему придется смириться с твоим выбором.

Мои объятия чуть-чуть ослабевают. Я думаю о том, что моей маме ничего не известно об изнасиловании, а я этому очень рада! Она бы этого не поняла. Меня не поняла. Иногда я и сама этого не понимаю.

Эмин пальцем приподнимает мой подбородок, наши глаза встречаются. В его я вдруг замечаю искренние слезы. Они выливаются, стекают по щекам, по его груди скатываются на одеяло и мою руку.

- Прости меня, - произносит он тоскливо, а губы у него дрожат. – Я навечно перед тобой виноват.

Я тянусь и целомудренно приникаю к уголку его губ, обняв за шею. Я простила.