Вера Эльберт - Восстание Бекингема

Стать новым созидателем монархов.

На его лесть коварную поддавшись,

Я, обо всём забыв, стал добывать корону.

Теперь уже не для себя, а для Тюдора,

Чтобы потом взыскать с него должок

За все мои старания и услуги.

И через это самообольщение

Стал я изменником, врагом своих друзей,

Когда возвёл на Ричарда коварно

Чудовищную клевету и обвинения,

Которые теперь мне даже вспомнить страшно

Не то, чтобы их вслух произнести!

Как мог я, – взрослый человек,

Влиятельный придворный

Так безрассудно короля оговорить,

Забыв о своём долге перед ним

О всякой осторожности, присяге,

И об ответственности за свои слова!

Теперь и сам я не пойму и удивляюсь,

Как я решился на такое безрассудство!

Здесь, разумеется, не обошлось и без ловушки

Увёртливого интригана, Джона Мортона,

Что подпоил меня тогда, в Бреконе,

И речью льстивою меня уговорил

Обрушить клевету на государя

В присутствии всех моих слуг

Как будто не всерьёз, а понарошку.

А я, дурак, на следующий день вместо того,

Чтоб опровергнуть этот пьяный вздор,

Усугубил своё отчаянное положение

И продолжал все эти бредни повторять

Пред горожанами и новыми войсками,

Что тут же собрались перед дворцом,

И слепо верили моим речам крамольным,

И шли за мной, во всём мне доверяя.

Я уже чувствовал себя великим полководцем,

А в самом недалёком будущем – всевластным,

Единственным правителем страны! Я полагал,

Что опыт прежних отношений с моим кузеном,

Королём, Ричардом Третьим, поможет справиться

И с будущим монархом, Тюдором Генрихом,

И я не допущу уже ошибок прежних.

О, как я был смешон и как самоуверен!

Я не учёл военный опыт Ричарда и мудрость

Его руководства в подавлении восстаний.

Я слепо возложил надежду на удачу,

Которая предательски жестоко

И неожиданно покинула меня,

Когда я в ней больше всего нуждался!

Чуть только я собрал большое войско

И подготовил флот для переправы,

Как тут же налетели злой напастью

И этот ураган жестокий и свирепый,

И флота моего крушение, и гибель армии,

Что совершалась на моих глазах.

И лица, искажённые страданием и страхом,

Моих солдат, что падали в пучину моря

И тут же все, под тяжестью доспехов,

Отчаявшись за жизнь бороться, шли ко дну,

Мне посылая из последних сил проклятья.

И содрогался я от ужаса, когда их слышал.

Тогда и сам бы я хотел их участь разделить,

Но мне иное испытание уготовил

Меня сразивший беспощадный рок...

Там, на холодном берегу пустынном,

Куда меня тогда, словно в насмешку

Над глупым, суетным моим желанием,

Разбушевавшись, выбросило море,

Я мог подумать над своей судьбой ужасной

И безотрадным будущем моим.

Лишь чудо бы могло меня спасти

От всех моих грядущих злоключений.

И я ещё надеялся на чудо, когда отправился,

Переодевшись нищим в Шропшир,

К своему бывшему слуге, рассчитывая

На его былую верность. Он меня продал

За ту груду злата, что обещал король

В награду за мою поимку. Мой же слуга

Меня же без зазрения совести и предал,

Как некогда и сам я предавал своих друзей

Ближайших. Вот мне урок: за зло судьба

Мне отвечает злом, а за предательство, –

Предательством и ложью некогда преданного

Моего слуги. К чему роптать? Всё это справедливо!

Я это заслужил своим поступком подлым!

Из-за меня отныне оклеветан будет

Мой бывший друг и любящий кузен,

Король наш справедливый Ричард Третий.

И нет возможности исправить это зло!

Я как о милости просил его о встрече.

Покаяться я перед ним хотел смиренно

И попросить прощения в надежде

На его прежнее ко мне расположение

И наше близкое и давнее родство.

К тому же я рассчитывал, что мне удастся

Его доверие себе вернуть и болтовнёй своей

Так его заморочить и голову вскружить,

Чтоб он уже не разбирал при всём желании,

Кто прав, иль виноват в нашей размолвке.

О, если бы он только согласился со мною

Встретиться! Уж я б ему наговорил такого,

Что он бы в сотню лет не разобрался

В значении всех моих льстивых заверений.

Я б объяснил ему, что всё это я сделал в шутку.

Я бы ему внушил, что жизнь скучна без игр,

Где самовольно можно правила менять,

И с победителем ролями поменяться,

Чтобы себя представить королём,

Великим воином и храбрым полководцем,

Решительным политиком и интриганом.

Я на себя все эти роли примерял.