Вера Эльберт - Восстание Бекингема

Об этом, Ловелл, даже речи быть не может!

Его секретов я не буду покупать ценою

Своей чести! И если бы действительно

Он захотел мне оказать полезную услугу,

Он бы секрет свой мог открыть в письме,

А там уж дожидаться снисхождения.

Но он не сделал этого, и значит,

За его просьбою скрывается уловка.

КОРОЛЕВА АННА.

Опасная уловка, между прочим! Ведь,

Если встретитесь вы с ним перед судом,

Это даст повод вашим недругам для

Новой клеветы и подлых подозрений!

Они могут сказать, что вы пытались

С ним договориться и подкупить его,

Принудив к даче ложных показаний,

Пообещав смягчить его вину и наказанье.

А это затруднит опровержение ложных

Слухов и клеветы, что уже возвели

На вас! Я предлагаю не задерживать

Решение суда и поскорей доставить

Бекингема к месту казни, чтоб там уже

Исполнить приговор.

КОРОЛЬ РИЧАРД.

Я благодарен вам за мнение, миледи,

Что нам представило блестящей образец

Предусмотрительности вашей тонкой.

Пускай Джеймс Тирелл, рыцарь наш

Известный, что от интриги Бекингема

Пострадал не меньше, возьмёт с собой

Большой эскорт военных и поспешит

За Бекингемом в Шропшир, оттуда

В Солсбери изменника доставит и

Адвоката ему привезёт, чтоб по суду

И справедливому закону был осуждён

Предатель Бекингем. Пусть Джеймсу

Тиреллу приказ передадут сейчас же!

Пожалуйста, займитесь этим, Рэтклифф.

РЭТКЛИФФ.

Будет исполнено, милорд. (Уходит.)

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ. Картина третья.

Кройлендское Аббатство в Линкольншире. Джон Мортон сидит в келье за наклонным письменным столом и что-то пишет на пергаментном свитке. Потом откладывает перо и задумывается.

МОРТОН.

Уж скоро восемь дней, как не стихает буря.

Мне кажется, что ветры всей Земли

Столкнулись в драке, в мощной круговерти

И соревнуются между собой, своею похваляясь силой.

Они беснуются в неистовой игре, свирепствуют

В единоборстве жутком, обрушиваясь тяжело

На скалы, как молот кузнеца на наковальню,

И разбивают их шутя, и каменные глыбы

Отрывают от неприступных их, седых вершин.

И каждую их страшную победу

Удары грома шумно прославляют, как будто

Пушечные залпы триумфально встречают корабли,

Вернувшиеся в порт. И молнии им трепетно мигают,

Как маяки с далёких берегов.

А я смогу ль найти корабль быстроходный,

Чтобы покинуть этот берег бесприютный

И обрести в чужом краю враждебном

Хоть сколь-нибудь надёжное укрытие?

На склоне лет я стал бродягою бездомным,

Затравленным скитальцем, отщепенцем,

Преступником в своей родной стране.

Но полно горевать и на судьбу ссылаться!

Мне надо предпринять ещё попытку

Покинуть этот негостеприимный край,

Где на меня устроили облаву

И гонят, словно бешеного пса, надеясь,

Что я где-нибудь паду и сдохну.

А я совсем уж было выбрался отсюда

И мог спокойно жить во Франции сейчас,

Когда б не этот ураган злосчастный!

И хорошо ещё я вовремя заметил

Начальные приметы приближения шторма,

Чуть только мы ступили на корабль.

Когда же все попрятались от ветра,

Я золотом матросов подкупил

И незамеченным спустился с ними в шлюпке.

Едва успели мы до берега добраться,

Как разразилась буря. Оглянувшись,

Успел увидеть я, как наши корабли

В кипении бурлящих волн

Взлетают с лёгкостью на их крутые гребни

И падают, стремительно кружась,

В глубокую пучину моря. И ветер их несёт,

Словно скорлупки грецкого ореха,

И беспощадно в щепки разбивает,

Их направляя прямиком на скалы.

Не знаю я, что стало с Бекингемом,

Но полагаю, что он кончил плохо,

Как и заслуживал по глупости своей

И трусости безмерной и порочной,

Что сделала предателем его

И отвратила от него друзей.

Мне удалось его покинуть незаметно,

И больше он обузой мне не будет.

А то он начал мне надоедать своими выходками,

Глупыми речами, которые произносил повсюду,

И с каждым разом приукрашивал всё больше,

Присочиняя сказку про убийство принцев.

И всё рискованней для наших бренных жизней

к восстанию народ он подстрекал.

По счастью, мы расстались с Бекингемом,

И я смогу свой скромный труд закончить,

В котором в самых чёрных красках

Я описал деяния нынешнего короля,

Ричарда Третьего, его представив извергом

И душегубом, каких ещё не видел род людской.

Что перед ним Калигула, Нерон, Тиберий