Сергей Семанов - Дневник 1982 года

— Шучу тут: раньше в анкетах был вопрос о службе в белых армиях, так вот мне теперь придётся написать: по­собник Деникина и Врангеля. <... >

— Осн[овной] вопрос сегодня — кого введут в П[олит]б[юро] на пустое место (Кириленко уже полутруп, его снимут), и кто станет, следователь­но, вести идеологию. Сегодня это во­прос вопросов. шансов у Черненко, его любит Рожа, но против него клан помощников и все ихние кадры тоже. У Ч[ерненко] плохие отношения с Андроповым. Могут всунуть в ПБ Зимянина, тогда ясно, что идеология останется у них. В любом раскладе Ч. — лучше, ибо не связан с кащеевой мафией, помощники и советники — из русских, у него нет вокруг людей в главнейших идеологических подразде­лениях — он будет пихать туда своих, а значит, и расталкивать нынешних, ка­щеевых. Сейчас организуется большое давление, будто главная опасность — великор[усский] шовинизм, но отнюдь не сионизм. Чебриков — из тех, у Бобкова — супруга, Абрамов (его зам., теперь его сменил) — полтинник, зато в Москве — все всё понимают и ругают их. То же в МК, где отдел культуры бранит команду Алика. Шауро уходит, наиглавнейший претендент — Барабаш, он лучше других в нынешнем рас­кладе. Алексеев сохраняет лучшие воз­можности на пост 1-го [в] СП, Озеров был близок к Кащею, а потому буду­щее стало ещё сомнительнее. Обсуж­дение «Драчунов» прошло победно и в широком составе участников, это важно; Михвас публично хвалил книгу. Шибаев был из одной деревни с Кащеем. Полагает, что надо воздержаться до Пленума, где произойдёт принятие продовольственной программы, а так­же решится вопрос об идеологии — это будет в мае, не позже июня (в апре­ле, кажется, не успеют): они шумят о правой опасности, публичные высту­пления дадут им желанное подтверж­дение; а потом, мол, посмотрим. <... >

Далее в записях пропуск с 26 марта по 3 мая 1982 г.

26-го С[еманов С.Н.] был увезён на допрос в Лефортово, на следующий день допрос продолжился там же, угрожали обыском и возможным аре­стом. В тех условиях записи прекраще­ны.

Далее следует краткая запись до­просов в Лефортово.

— 40 дней (26-3). Р. (Г.Попов): по­лучено указание вести борьбу по всем правилам, т.е. проникать, различать и пресекать; он, возможно, и поручение получил, но не думаю, я сказал ему о беседах, он одобрил, как профессио­нал. Вряд ли можно толковать пригла­шение как формально-юридич[еское] завершение дела — скорее всего, это подготовка к иному делу, более широкому. <... > Характер вопросов: через Т. к инопланетянам, следовательно. Законным порядком это доказать бу­дет очень сложно, но ведь и оттуда могут помочь и подбросить. Всё будет, конечно, зависеть от расклада в связи с состоянием здоровья. В Страстную субботу вся Москва говорила, что всё. Говорят также, что еле-еле, но на три­буне в праздник пробыл все полтора часа, хотя сидел стоя. Появился после нового года впервые на людях и АП. Пленум должен был состояться в мар­те, отложили на апрель, теперь уже май на дворе.

— Реплики: «— Но ведь АМ такой правдивый человек. — Если он такой хороший, так держите его на доске по­чёта, а не в тюрьме». «— А почему к вам заходил Осипов, если вы не зна­комы? — Вы Райкина знаете? — Да. — Ну вот, а вас он не знает; что делать, я человек известный». «— Что это, как только возникает острый вопрос, вы не помните? — Закон не запрещает иметь плохую память. — Но есть совесть. — Вот я получил тут сертификаты и по­шёл в “Берёзку”, мерзкое место, но не я её придумал; так вот, у входа стоят люди разных национальностей и от­крыто скупают чеки по двойной цене, а ведь партия, кажется, именно КГБ поручила бороться с валютными опе­рациями? А тут занимаются бедным одиночкой, несчастным больным чело­веком, странное это дело, странное». (Так несколько раз повторялось). «Я: А зачем была такая спешка: две мол­нии утром послали, почему не по теле­фону или повесткой? — Но ведь след­ствие заканчивается, мы спешили.» «У меня в сейфе лежит подписанный прокурором ордер на обыск у вас, могу показать. — Я вам верю, но охотно бы посмотрел». (Не показал и ничего не ответил.) «Нам придется устраивать очную ставку, подследственный будет вас уличать, это так неудобно, ведь за­пишем на видеомагнитофон. — Я (раз­водя руками): Закон не запрещает.» <...>

— Алиев ездил в Мексику с Алек­сандровым. Странное сопровождение! Всесильный Агентов — и вдруг в свите провинциального кандидата! Значит, его прощупывали. Слухи о его гряду­щем назначении в Москву очень осно­вательны. Вариант: Андропов на место Кащея, а на его — Алиев, тому же и по­ручат борьбу с «великорусским шови­низмом», очень охотно и с восточной жестокостью это он сделает. Говорят, что Черненко не проходит, против него объединились Андропов и Устинов, а у того ничего нет, кроме любви Брова­стого. Сценарий их вырисовывается: провокационные выходки мальчишек в Москве 20 апреля подверстают к нам, слепят дело о неофашизме и шовиниз­ме, а это в канун дурацкого юбилея. То же планировалось и 10 лет назад, но сорвалось, да и движение тогда было уже и слабее, теперь же они острее чувствуют опасность. <... >