Нааша - - 2

Хьюстоне. Мои дни наполнились выполнением домашних заданий и жалостью к себе. Я

чувствую себя виноватой за то, что себя жалею. Ничто не может улучшить мое состояние,

кроме возможности быть с ним, чтобы его поддерживать. Но он меня не пускает. И я

понимаю, что ему нужно это преодолеть. Так как я могу на него злиться за то, что он

исчез? Какой бы эгоисткой я была? Хотя, я – человек, и хочу знать, что он в порядке. Спит

ли он? Плачет ли он? Именно это причиняет мне боль. Я за него переживаю. Очень

сильно. Его потеря объясняет так много: его потребность в контроле и то, как он закрылся

от окружающих. Его непрекращающуюся ненависть к опозданиям. Иногда, я задаюсь

вопросом, использовал ли он меня как инструмент, помогающий ему обо всем забыть. И

теперь, когда знаю, что находится глубоко в его душе, мне даже неважно, что он пропал,

ведь если наша с ним близость, забрала у него хоть немного боли, то я бы делала это

снова.

На следующий день мы с Лекси вышли на улицы Нью-Йорка, чтобы осмотреть

достопримечательности. Эмпайр Стейт Билдинг. Статую Свободы. Таймс Сквер.

Мы были везде. А напоследок заглянули в Чайна-таун, чтобы присмотреть себе

сумочки.

– Боже мой, здесь столько всего, что я хочу, – говорит Лекси. Она прыгает от

продавца к продавцу, проводя рукой по различным тканям и текстурам.

Свежий воздух обдувает мое тело, когда я пытаюсь притвориться счастливой. Я все

еще чувствую, как все скручивается глубоко внутри. Почему он не звонит?

Мы возвращаемся, наши руки загружены покупками Лекси.

– Марли, я хочу сказать, что горжусь тобой. Посмотри на все, что ты сделала, –

изливает она свои чувства, пока мы идем в сторону моего дома.

Я закатываю глаза, улыбаясь ее похвале.

– Да, большое достижение. Я спала со своим профессором.

Лекси останавливается, а люди движутся вокруг нас.

– Марли, ты не можешь выбирать, кого хочет твое сердце.

Я хочу, чтобы тротуар раскололся и поглотил меня целиком.

– Я прямо «настоящий победитель», да?

Она взяла меня под руку и начала движение.

– Слушайся свою старшую сестру. Не думай так, – отчитывает она меня. – Если ты

сможешь делать это здесь и сейчас, то сможешь сделать когда и где угодно.

Я смеюсь.

– Ты же не просто так это сказала.

Она улыбается.

– Не заставляй меня петь, – говорит она. – Серьезно, ты живешь в одном из

величайших городов мира. Ты выучила схему метро, и тебя не ограбили. Ты учишься в

медицинской школе, и ты влюбилась. Да, любовь – отстой, но судя по всему, это

грандиозно.

– Грандиозно? Ты под кайфом? – я смеюсь, а она улыбается.

Лекси похлопывает меня по руке.

– Ага, под кайфом из-за великолепной сумочки, которую купила. Нет, я рада за тебя.

Подумай обо всей бесплатной терапии, которую я тебе устраиваю. И не волнуйся из-за

Хьюстона. Он вернется когда будет готов. Ты – удивительная девушка, – говорит она,

проводя нас сквозь толпу людей.

Я прищуриваюсь.

– Хорошо, что ты сделала с моей сестрой?

Она толкает меня своим бедром.

– Я серьезно.

Ее улыбка слегка приободрила меня. Лишь слегка.

– Давай пока не будем возвращаться. Мне нужно еще кое-что купить.

Мы гуляем по улицам Нью-Йорка, занимаемся шопингом, смеемся и едим. Я

скучала по своей сестре. Мы хватаем с прилавка хот-доги, и Лекси ведет шутливые

разговоры об их сходстве с фаллосами.

– Хочешь посмотреть шоу на Бродвее или заняться еще чем-нибудь необычным, что

делают сучки? – спрашивает Лекси.

Я смеюсь.

– Да, конечно. Давай прогуляемся по Центральному парку.

Позже вечером, когда Лекси надоедает гулять по городу, а ее живот переполнен

хот-догами, мы возвращаемся домой и я бросаю взгляд через дорогу на квартиру

Хьюстона. Свет не горит. Там никого нет. В мое сознание врезается это окно, как

последнее воспоминание о нем.

Глава 22

Хьюстон

29 апреля

Возможно, мне не нужно забывать, может быть, мне нужно помнить. И

именно к этому я стремлюсь .

Тяжело было оставлять Марли.

Наблюдая за тем, как капли текут по стеклу окна поезда, когда я направляюсь в

Принстон, в дом моих родителей. Я прислоняюсь головой к стеклу, закрывая глаза, чтобы

подумать о своей жизни.

О моей так называемой жизни. О жизни, которую я перестал проживать, когда у

меня забрали Натана.

Я бы хотел сказать, что Дженнифер справилась с его смертью лучше меня, но она