Фрэнсис Веллман - Искусство допроса. Как добиться признания вины?

«Как дела у Расселла?», – спросил друг одного из судей Парнелльской комиссии во время перекрестного допроса Пиготта. «Мастер Чарли метко стреляет», – последовал ответ. «Мастер Чарли» всегда «стрелял» очень метко, и горе было тому, в кого он стрелял. Я сам видел, как он подходил к свидетелю по-доброму – с добротой льва, отслеживающего добычу. Я также видел, как он набрасывался на свидетеля со свирепостью тигра. Но, добрый или свирепый, он всегда был крайне противен любому, кто пришел на трибуну с целью солгать».

У Руфуса Чоата было мало той природной силы, с которой Расселл командовал свидетелями, он скорее гипнотизировал, его называли «магом судебного зала». Он использовал совершенно другой метод в перекрестном допросе. Он никогда не атаковал свидетеля, пытаясь его запугать. «Однажды, комментируя перекрестный допрос одного выдающегося адвоката из Бостона с явным осуждением, Чоат сказал: «Этот человек так нападает на свидетеля, что все присяжные неизбежно становятся на сторону свидетеля. Я не думаю, – добавил он, – что это верный план действий». Его собственный план действий был намного более осмотрительным, интеллигентным и продуманным. У него были глубокие познания человеческой натуры, мотивов человеческих действий, размышлений в человеческих сердцах. Чтобы добраться до них и показать их присяжным, он задавал всего несколько многозначительных вопросов – очень немного вопросов, но обычно каждый из них был задан прямо и попадал прямо в цель. Его девизом было: «Никогда не допрашивайте больше, чем нужно. Если вы не сломаете вашего свидетеля, он сломает вас». Он относился к каждому человеку, представшему перед ним, как к честному и искреннему, как будто считая, что каждый из них – джентльмен, а если человек этот оказывался плохим, он уничтожал его, но с видом хирурга, делающего неприятную операцию, как будто он был глубоко огорчен этим вынужденным действием. Немногие люди, и хорошие, и плохие, питали неприязнь к Чоату за его перекрестный допрос. Весь его стиль в обращении с присутствующими на трибуне был успокаивающим, добрым и обнадеживающим. Когда он набрасывался на свидетеля, пытаясь его раздавить, это было спокойным и целеустремленным решением, но без грубости – ничего едкого, ничего резкого он не говорил. 34

Идея Чоата о количестве времени, нужном для обращения к присяжным, была следующей: «Говорящий производит впечатление, если он его вообще производит, в течение первого часа, иногда в течение первых пятнадцати минут, потому что если он твердо владеет своим делом, то за это время он объясняет основные вехи своей аргументации. Он играет увертюру, которая прямо или намеками показывает все мотивы предстоящей оперы. Все остальное – просто дополнение: ответы на возражения, дача одному из присяжных аргументов, которыми он впоследствии может ответить на возражения его соратников, и так далее. В самом деле, можно принять как правило, что массовое сознание никогда нельзя глубоко тронуть, расшевелить и заставить вас выслушивать в течение более часа при любом конкретном обращении».

То, кем Чоат был для Америки, а Эрскин и впоследствии Расселл – для Англии, Джон Филпот Курран был для Ирландии. Как адвокат по работе с присяжными, он был того же класса, что и Эрскин. Сын крестьянина, он стал членом Высокого суда правосудия Ирландии в 1806 году. Он был маленьким и худым, с заикающимся, грубым, пронзительным голосом, изначально настолько не похожим на того, кем он стал потом, что во время своего первого дела он потерял дар речи и уронил все бумаги на пол, но упорством и опытом он стал одним из самых красноречивых и сильных криминальных адвокатов в мире. О Курране как о перекрестном допрашивающем говорили: «Он мог расплести самую искусную сеть, свитую лжесвидетельством, он сразу видел все промахи и несоответствия и на них выстраивал разоблачение, ужасное в своей искренности». 35

О Скарлетте, лорде Абинжере, говорили, что он выигрывал дела, потому что на скамье присяжных сидели двенадцать сэров Джонов Скарлеттов. Он стал одним из ведущих адвокатов в делах с присяжными своей эпохи, по крайней мере, по количеству выигранных дел. Скарлетт обхаживал присяжных, когда речь шла о слабых местах в его деле. Чоат быстро проходил мимо, с энтузиазмом, присущим ему во всем, «с огоньком в глазах и неистовством на языке». Скарлетт снижался до уровня каждого из присяжных, льстил им и одерживал над ними победу. В своих перекрестных допросах он «брал тех, кого ему приходилось допрашивать, как будто бы за руку, делал их своими друзьями, фамильярно разговаривал с ними, поддерживал их в их ответах, нужных ему в его собственных целях, и таким образом одерживал победу, казалось бы даже не вступая в конфликт».