Фрэнсис Веллман - Искусство допроса. Как добиться признания вины?

Мистер Фуллертон: Если мне удастся обратить к вере брата Шермана, я буду считать, что моя работа христианского проповедника сделана.

После этого мистер Фуллертон прочел отрывок из проповеди, суть которого сводилась к тому, что если человек совершил великий грех и разоблачение этого греха приведет к страданиям, то такой человек не должен в нем признаваться только для того, чтобы облегчить собственную совесть. Мистер Бичер признался, что он все еще считает это здравым учением.

В этот момент мистер Фуллертон повернулся к залу суда и, показывая на часы, сказал: «После проповеди, насколько мне известно, нет ничего, кроме благословения». Его честь понял намек и заседание на тот день закончилось. 39

В этом же судебном процессе почтенный Вилльям М. Евартс, как ведущий адвокат мистера Бичера, укрепил свою репутацию всемирно известного, хорошего адвоката. В деле Бичера более всего была прокомментирована именно разносторонность мистера Евартса. Он показывал свои таланты с одинаковым успехом при прямом и перекрестном допросе, при обсуждении доказательств, при заключительном слове. Его перекрестный допрос Теодора Тилтона был шедевром. Его речи в суде были ясными, спокойными и последовательными. Мистер Евартс был не просто великим адвокатом, но и оратором и выдающимся государственным деятелем. Его называли «принцем американской коллегии адвокатов». Он был очень образованным джентльменом, с хорошим литературным вкусом. Его манера в суде была описана некоторыми как «все голова, нос, голос и указательный палец». Он был ростом пять футов и семь дюймов (170 см), худой и стройный, «с лицом, похожим на пергамент».

Мистер Джозеф Х. Чоат однажды сказал мне, что он считает, что обязан своим успехом в суде тем девяти годам, которые он работал помощником мистера Евартса в его судебных делах. Никто, кроме самого мистера Чоата, не посмел бы так сказать. Его непревзойденная гениальность адвоката не могла быть объяснена тем, что он был под опекой мистера Евартса. Когда мистер Чоат вступил в новую должность – посла при королевском дворе Англии, он уволился из адвокатуры, и поэтому уже можно комментировать его потрясающие таланты адвоката в суде присяжных. Он был не только первым в рядах адвокатов Нью-Йоркской коллегии, но, по мнению многих, и показательным адвокатом Американской коллегии. Конечно же, никто из адвокатов его времени не имел такого успеха у присяжных. Его карьера была сплошным успехом. Нельзя сказать, что он особо сверкал в какой-то определенной роли из всех, которые входят в обязанности судебного адвоката, но он был непревзойденным в своем юморе и острой иронии. То, как он вел дело, его отношение к свидетелям, к суду, к адвокату противоположной стороны и, особенно, к присяжным, было настолько очаровательным и обаятельным, что все остальное оставалось позади. Можно было выйти из суда после трехнедельного соревнования с Чоатом в состоянии приятного душевного возбуждения, несмотря на вердикт, вынесенный присяжными.

Совсем не так обстояло дело с покойным Эдвардом С. Джеймсом. Соревнование с ним означало для оппонента сильное умственное и физическое утомление. Джеймс был массивным и неутомимым. Его перекрестные допросы были крайне трудными. На допросе он держался с достоинством и был человеком очень волевым, он всегда был в состоянии боевой готовности и никогда не забывал о проблеме, стоящей перед ним, но у него не было обаяния и яркости, присущих мистеру Чоату. Он был настойчив, полон решимости и тяжел в общении. Он непрерывно нападал на свидетеля, но редко успешно. Он утомлял своего оппонента и никогда не мог понять, что стоит на неправильной стороне дела, пока ему об этом не говорил старшина присяжных. Даже тогда он хотел, чтобы присяжные проголосовали, чтобы убедиться, что не произошло ошибки. Джеймс никогда не улыбался, за исключением случаев, когда побеждал или когда его оппонент хмурил брови. Когда улыбался мистер Чоат, трудно было не улыбнуться вместе с ним. За последние десять лет своей жизни Джеймс выступал с одной или другой стороны самых важных дел, дошедших до суда. На мой взгляд, его успех был вызван его активными и неутомимыми качествами борца, а не его искусством.

Джеймса Т. Брейди называли «Курраном Нью-Йоркской коллегии». Своим успехом он был обязан почти исключительно своей учтивости и изумительному мастерству ведения перекрестного допроса. В суде он вел себя спокойно, был обаятельным и был одним из наилучших ораторов своего времени. Он установил рекорд, которым можно гордиться: он был защитником пятидесяти мужчин, которым грозила смертная казнь, и спас каждого из них от виселицы.