Panther - 2

потому что я почти уверена, что выгляжу совершенно растрепанной.

Мы встречаемся в коридоре, соединяя наши руки, прежде чем спуститься вниз в

комнату, где находится Поппи.

Она бодрствует, ее глаза открываются, излучая радость, а Джерард сидит у ее

постели.

- Бабушка, - голос Кингстона дрожит, когда мы медленно приближаемся к ней, и он

ускоряет наш темп. - Что случилось? Что я могу сделать?

Она улыбается, красивые морщины ее возраста, любви и мудрости углубляются на

ее лице, когда она отвечает слабым голосом: - Идите сюда.

Для нас уже стоят два стула. Я занимаю один, но Кингстон садится на ее кровать,

рядом с ней. Я смотрю на Джерарда и замечаю покрасневшие глаза, выдавливая слабую

улыбку, передающую то, на что я надеюсь, понимание и комфорт.

- Мой дорогой мальчик, - она протягивает бледную, дрожащую руку. Кингстон

накрывает ее своими руками, и подносит к своей щеке, потираясь об нее. – Ты всегда

занимал особое место в моем сердце, с того самого момента, как появился на свет. И

теперь ты занимаешь самое важное место в другом сердце – кого-то настолько же

искреннего и доброго - той, на которую я собираюсь тебя оставить.

- Бабушка … - умоляет Кингстон шепотом.

- Теперь я могу уйти с миром, - она выглядит довольной этой мыслью, когда

говорит.

- Нет! – паникует Кингстон, качая головой. - Отец, сделай что-нибудь! Где врачи?

Лекарства? Кислород? Помоги ей!

Джерард издаёт скорбный вздох, который заставляет мое сердце болеть, опустив

голову. - Я был бы рад, но…

- Но я не хочу этого, - говорит Поппи со всей силы. – Я жила, любила и увидела

здесь все. Теперь я готова увидеть своего творца и моего мужа. Я так скучаю по нему. Я не

хочу сражаться, я не хочу убегать. Поэтому посиди со мной и поведай мне свои планы –

все счастливые вещи, за которыми я буду наблюдать издалека.

Я слепо забираю одну руку Кингстона у бабушки, и не отпускаю ее весь день, пока

мы сидим и разговариваем с Поппи обо всем, о чем только можем придумать. Даже когда

персонал приносит обед и чай, я обхожусь одной рукой, отказываясь отпустить его.

И когда начинает темнеть, я извиняюсь и выхожу под предлогом дамской

комнаты… но не возвращаюсь. Назовите это интуицией или осознанием, исходя из того,

насколько медленные получаются ответы у Поппи – ее шепот становится хриплым, ее

дыхание неровное – и я понимаю, что ее время на исходе.

Я иду в свою комнату и звоню домой, отвечает мама. Я объясняю ей, что

происходит, и ее плач присоединяется к моему.

И затем я делаю то, что подтверждает мой неизвестный срок перебивания здесь. Я

не только не прошу поговорить с отцом, но я вообще ничего не спрашиваю.

- Мам, я остаюсь здесь… до тех пор, пока буду нужна. Я не оставлю его одного.

- Конечно, дорогая. Я ничего не ожидала иного. Я люблю тебя, Эхо, и я так горжусь

тобой. Всегда гордилась.

- Знаешь, - продолжает она, тихо посмеиваясь, - иногда у меня возникало такое

ощущение, что за эти годы я не была нормальной мамой тебе. Но как только вина была

признана, это чувство исчезло, потому что я поняла, ты никогда не требовала много моего

внимания как матери. Ты всегда была мудра не по годам, уверенна и сильна в своем

молчании. Ты любишь Кингстона, и это делает его поистине счастливым мужчиной.

Потому что моя дочь серьезно относится к любви.

Я стараюсь не всхлипывать. - Спасибо, мам, за доверие мне. Я люблю тебя.

- Я тоже тебя люблю. Будь сильной для него, Эхо, и дайте нам знать, если тебе что-

нибудь понадобится.

- Конечно. Люблю тебя, - говорю я, перед тем как отключится.

Я встаю, затем сажусь и повторяю то же самое снова, я застряла с моей

необходимостью быть там для Кингстона и его потребностью провести время наедине с

семьей.

- Мисс Эхо?

Моя голова поворачивается, и я вижу Барклая в дверях.

- Ваше присутствие требуют внизу.

Я вскакиваю и бегу, не в силах добраться туда достаточно быстро. Если он хочет

меня там, мне не нужно ничего большего.

Я уже понимаю, что все закончилось, когда вхожу. Лицо Кингстона уткнулось в

одеяло, и его трясущиеся плечи сказали мне, что он плачет. Джерард кажется онемевшим,

когда он ни на что не смотрит, его рот плотно сжат, а лицо призрачно бледно.

Он чувствует и переводит взгляд на меня, кивая головой в сторону Кингстона, и я

киваю в ответ. Очевидно, рад тому, что я здесь, он покидает комнату.

Я подхожу и кладу руку на спину Кингстона, успокаивая. Он смотрит через плечо и