Unknown - GUSchE_VODY

стали бы относиться к тебе, как к молодой леди.

-Иногда мне бы этого хотелось.

Бабушка хмурится, но вместо того, чтобы выглядеть строго, выглядит разочарованно.

-Нет ничего плохого в том, чтобы быть юной леди, Шарлотта. Я не понимаю современных

молодых женщин, так стремящихся избавится от своей женственности.

-Но я же в платье!

Бабушка указывает на меня спицей.

-Это не то, что я имею в виду, и ты это знаешь.

Вау, еще секунду назад, я думала, что все обойдтся.

-Что ж, не хочу сбегать, но мне нужно встертиться с Николь за ланчем, а потом я собираюсь

пострелять несколько раундов в тире с Беном. И если будет время, Мэтт сказал, что я могу

заехать к нему и мы можем поработать над захватами и приемами самооброны до тех пор, пока я не буду вся в синяках.

Бабушка фыркает и возвращается к вязке.

Моя рука все еще лежит на одеяле, мягкая шерсть скользит под моими пальцами. На

мгновение я чувствую себя виноватой за свои слова.

Затем думаю о ее поджатых губах и постоянном потоке критики, и полностью подавляю

чувство вины.

Когда я подъезжаю к библиотеке, то ставлю машину под деревом - слабая попытка частично

спрятаться от изнуряющей жары. Припарковавшись, я сижу в машине и размышляю, споря

сама с собой.

Мои родители убили бы меня, если бы знали, что я делаю.

Нет! Все нормально! Я просто отношу обед Николь! Я делала это десятки раз.

Кто - то может увидеть меня с ним. А, возможно, и нет. Николь сказала, что он работает в

заднем отсеке, так что, может быть, никто и не знает, что он там работает. Да и к тому же

библиотека не является местом массового посещения посреди лета. Люди приезжают на

Западное побережье ради пляжей, а не ради чтения.

Я думаю о последнем снимке, который мне прислала Николь, о том, где руки Томаса

напряжены и виден край его торса. Я думаю о чувстве, когда его тело прижималось к моему, сначала на кладбище, а потом в лесу.

Сейчас у меня полно женский мыслей. Бабушка бы мной гордилась.

Голос Бена врезается в мои мысли.

«Тебе нужно быть осторожной, Шарлотта».

Моя рука замирает на дверной ручке. Может быть, я веду себя глупо. Я закрываю глаза и

делаю глубокий вдох.

Рука стучит по моему окну, и я подпрыгиваю. Я чуть не надавила на гудок.

Там стоит Томас, глядя на меня. Он в футболке и джинсах, кепка сегодня отсутствует. Его

волосы немного растрепаны, и он выглядит диким и дерзким, и невероятно сексуальным.

Заткнись, Бен.

Заткнись, Разум.

-Тебе помочь? - справишвает он.

Я открываю дверь.

-Думаю, справлюсь.

-Не хочешь, чтобы я снова тебя понес?

Он дразнит, но в его голосе есть доля настойчивости. Почти что вызова.

«Да», - хочу сказать я. - «Понеси меня снова».

Я опускаю голову, чтобы он не заметил вспышку жара, прилившего к моим щекам, и тянусь

за сумкой с едой.

-Если ты понесешь ее, думаю, с остальным я справлюсь.

Он берет сумку.

-Что здесь?

-Обед.

-О. Я думал, Николь имела в виду, что ты заглянешь в Макдональдс или что - то в этом роде.

Томас вылядит разочарованным. Я потратила несколько часов на то, чтобы приготовить что -

нибудь вкусненькое, но что, тем не менее, не заставило бы его думать, что я пытаюсь его

впечатлить, а он разочарован, что это не чертова еда из Макдональдса?

Я пытаюсь вырвать сумку у него из рук, но сейчас я не на костылях и почти вываливаюсь из

машины. Я хватаю одну лямку и тяну.

-Ладно. Я уезжаю обратно.

Томас крепко держит другую лямку, и мой рывок только притягивает его ближе ко мне. Он

склоняется надо мной, закрывая солнце.

-Тебе не нужно возвращаться назад. Холодная нарезка тоже сойдет.

Холодная нарезка! Я фыркаю, прежде чем могу удержаться.

Томас улыбается, и это чудо, что я не таю прямо у него на глазах.

-Выглядишь так, будто хочешь меня ударить.

-Может быть, чуть - чуть.

-Я просто немного дразню тебя. Николь сказала, что ты любишь готовить. Она пообещала, что это будет самая лучшая еда, которую я когда - либо пробовал.

Часть меня хочет убить Николь. Другая часть жалеет, что не провела еще час, выискивая

онлайн - рецепты.

-Что ж, я рада, что она снизила твои ожидания.

-Не думаю, что смогу в точности повторить то, что сказала Николь, но она упомянула слово

«оргазм».

О БОЖЕ МОЙ. Я точно ее убъю.

Я тянусь за косытлями, чтобы дать моему лицу остынуть. Теперь я жалею о легком платье, потому что уверена, что вся моя грудь покраснела.

Томас наблюдает, как я осторожно выбираюсь из машины, и с его лица пропадает усмешка.