Сергей Лукьяненко - ea94c9fe1ed34b2886490d583402e025

и надеваю маску.

Нырнув в «конверсы», я открываю дверь и выскальзываю

в коридор. Решаю пойти долгим маршрутом, чтобы пройти

мимо палаты По.

Минуя

сестринский

пост

на

середине

этажа,

приветственно машу младшей медсестре, молоденькой Саре,

которая улыбается мне в ответ из-за нового металлического

стола.

Старый заменили накануне моего прошлого поступления

шесть месяцев назад. Новый такой же высоты, что и прежний,

но тот был деревянный и, возможно, занимал свое место со

времени основания больницы шестьдесят с чем-то лет назад.

25

Помню, когда я была маленькая и старалась

прошмыгнуть мимо поста по пути к По, моя голова даже не

высовывалась из-за стола.

Теперь я могла бы положить на него локоть. Иду дальше

по коридору и замечаю маленький флажок цветов Колумбии,

пришпиленный к приоткрытой двери, закрыться которой не

дает скейтборд.

Заглядываю в палату. По спит на кровати, свернувшись в

удивительно маленький комочек под клетчатым одеялом. Над

головой у него по стер с изображением Гордона Рамзи, как

будто охраняющего спящего.

Прежде чем двинуться дальше, рисую маркером

сердечко на доске, которая висит на наружной стороне двери,

— пусть знает, что я была здесь.

За двойной деревянной дверью, если подняться на лифте,

главная часть больницы. Спустившись, можно попасть в

крыло С; пройдя по мостику — в корпус 2, а если идти прямо,

то окажешься в отделении интенсивной неонатальной

терапии.

За десять лет я столько раз попадала в больницу, что

знаю ее расположение не хуже, чем знаю дом, в котором

выросла. Пересекающиеся коридоры, скрытые лестницы,

тайные переходы — все исследовано не раз и не два.

Но прежде чем я успеваю открыть двойную дверь, справа

от меня распахивается другая. Повернув в удивлении голову,

я вижу профиль высокого, худощавого парня, которого

никогда не видела прежде. Он стоит на пороге палаты 315 с

блокнотом в одной руке и угольным карандашом в другой, а

26

на запястье у него такой же, как и у меня, белый больничный

браслет.

Я останавливаюсь как вкопанная.

Волосы у него цвета темного шоколада и взъерошены

так, словно он только что выпрыгнул из журнала «Тин вог» и

оказался здесь, в одной из палат больницы Сейнт-Грсйсиз.

Глаза голубые, и когда он говорит, п уголках появляются

морщинки. Но мое внимание в первую очередь привлекает

его улыбка — лукавая, очаровательная и теплая.

Он такой симпатичный, что моя легочная функция

падает еще процентов на десять.

Хорошо еще, что нижнюю половину лица закрывает

маска, потому что встречи с красавчиками на этом этаже

больницы у меня не запланированы.

— Я проверил их график, — говорит он и небрежно сует

карандаш за ухо. Я отступаю влево и вижу, что он

разговаривает с парочкой, за которой я наблюдала несколько

минут назад из окна своей палаты. — То есть если не

плюхнешься задницей на кнопку вызова, тебя никто не

побеспокоит по крайней мере целый час. И не забывай, чувак,

мне еще спать на этой кровати.

— Раньше тебя подумали. — Девушка расстегивает

спортивную сумку и показывает лежащие в ней одеяла.

Подожди-ка. Что?

Красавчик с непокорной шевелюрой тихонько свистит:

— Вы только посмотрите. Настоящая герлскаут.

— Мы же не звери, старик, — говорит ее бой-френд,

ухмыляясь.

27

О, боже. Вот жуть! Он собирается разрешить друзьям

заняться этим в палате, словно это номер в мотеле.

Маска скрывает мою гримасу отвращения, и я иду по

коридору, спеша отойти как можно дальше от того, что здесь

затевается. Скорее прочь.

Вот вам и красавчик.

28

ГЛАВА 2

УИЛЛ

— Ладно, ребята, еще увидимся. — Я подмигиваю

Джейсону и закрываю дверь — пусть побудут наедине. На

двери рисунок — череп, и его пустые глазницы смотрят на

меня в упор. На черепе надета кислородная маска, а под ней

подпись «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Сгодится

для девиза этой лечебницы. Впрочем, подойдет и любой из

тех пятидесяти больниц, в которых я побывал за последние

восемь месяцев.

Пробегаю взглядом по коридору и вижу, как закрывается

дверь за девушкой, которую я уже видел входившей в палату

раньше. Ее потертые белые «конверсы» скрылись в дверном

проеме. Она была одна и тащила спортивную сумку,

достаточно большую и для трех взрослых, но все равно